– Милостивый государь, я не понимаю ваших намеков. Насколько я знаю, память пропадает от обильного употребления горячительных напитков. Будьте с ними осторожнее… Вы нужны отечеству!
– Ваша ирония мне хорошо знакома! Есть и другие дела, более прозаические. Мой брат Валериан написал мне намедни, что у него есть к вам финансовые вопросы… С тех пор, как в Петербурге уж нет английского посла, друга моего семейства, основной поток средств идет через вас…. Не пора ли решить наши маленькие дела? Нужны средства на гвардию…. Мы же готовим тот самый день! Триста человек не так просто заинтересовать! Расходы велики. И мы начинаем испытывать трудности с решением этого дела…
– Ну, это уладить несложно…
Тут Давид почувствовал острую боль в правой ноге. «Как противно быть стариком. Ха, надо учесть этот факт в своей настоящей жизни…»
– Платон Александрович, мы с вами соратники! Так что для волнения у вас нет оснований. И я не жадный человек…
По праздничной толпе пролетел легкий шелест и все взоры устремились к высоким, пока закрытым, дверям. Лишь только они распахнулись, слово «Государь!» пробежало по всему собранию и заставило всех инстинктивно вытянуться в струнку.
– Сударь, смотрите-ка, кажется к нам направляется его императорское величество! Чтоб ему!
Давид посмотрел в сторону центра зала и действительно увидел, что толпа расступилась, освобождая проход для небольшой свиты. Во главе ее величественно шел мужчина среднего роста, в котором Давид сражу же узнал Павла. На нем был синевато-зеленый мундир с простым красным воротником и такими же обшлагами, без лацканов, без золотых пуговиц и аксельбантов, и белые панталоны в высоких ботфортах. Голова густо напудрена, но коса не очень длинна. В прорези мундира вдета шпага. Одежда императора не имела шитья, но левая сторона груди была украшена двумя звездами. Несмотря на странное впечатление, производимое внешностью Павла, взгляд императора показался Давиду умным и добрым.
Его держала под руку высокая грузная дама с царской диадемой на голове. За ними шествовали несколько мужчин и женщин с выражением высшей степени значительности на лицах. В свите императора Давид увидел и Панина, хозяина дома, в котором собирались заговорщики. «Бедный, бедный Павел! В каком осином гнезде он живет! Может, перетащить его с собой в будущее? Сделать программистом?» Российский император улыбался и смотрел прямо на Давида. «Что делать? Ага, надо приветствовать как самодержца …» Давид как мог склонился в глубоком поклоне. Зубов склонился еще ниже и попытался отступить в поклоне подальше…