— Класс, — выдохнула она.
Лешка посмотрел на нее с пониманием, забрал из рук пустую бутылку.
— У черного подбородок хороший, — заметил Толик.
— Очень хороший, — согласилась Леся. — И красивый. Давай в корпус! Достал, Андрей, красава! Левый! Да, левый что, Толя?
— Джэб *(*англ. jab удар).
— Так, все понятно, тебе больше не наливаем, — кивнул ей Лешка.
Леся смутилась, но продолжила подбадривать Андрей, даже свистнула.
— Давай, Жила! Перекрывайся! — азартно противостоял ей Толик.
Никто не обращал на Олесю внимания. Девчонки вообще кричали громче всех, одна из них сидела на плечах у Антона. Поединок был продлен еще на один раунд, и по результатам боя рефери объявил победу Андрея. Костя пожал другу руку, потянулся через канаты за очками, надел их и принялся с невозмутимым видом вытираться полотенцем. Андрей поймал взгляд Леси. Она подняла два пальца кверху.
— Люблю тебя, — четко показала она губами.
Он улыбнулся морщинками, объяснил жестами, что приведет себя в порядок и ушел в подсобку.
Если не хватает эмоций и адреналина, выходите на ринг, а рядом с ним поставьте прекрасную девушку с янтарными глазами. Так думал Андрей, переодеваясь. Он кое-как обтерся в туалете мокрым полотенцем, а выходя, столкнулся с Максом. Тот кивнул, приложил пальцы к разбитой губе и коротко бросил:
— Теперь все.
— Дурак ты, Максим, — беззлобно проронил Андрей. — Тебе есть, где остановиться?
— Там же, у Кости останусь, до конца отпуска, — Макс пожал плечами, — Денис все равно ее заберет. Уже пошел искать.
Андрей, как всегда, похлопал друга по плечу. А что еще сказать? Именно поэтому он и не заводил постоянных отношений: за эйфорией романтики неизбежно наступал период личностного притирания, и, пусть его посчитают шовинистом, инициатива всегда исходила от слабого пола. Андрей мог вытерпеть все, но не разборки — после двух лет совместной жизни с Ларой у него выработалось стойкое невосприятие женских истерик, упреков, сцен ревности и выяснения отношений. Но все это было до Леси. Андрей не мог представить свою Лесю, мечущуюся по комнате с искаженным злобой лицом, когда он уставший, после тяжелой смены в кофейне, возвращается за полночь на нестойких ногах.
«Ты же с ней был? Ты тр. хал ее! Я знаю, эту с. чку официантку Алину… прямо на столе, наверное?! Да?!» — Ларисе почему-то покоя не давали именно столы в кофейне, что-то по Фрейду, наверное. Свою первую пассию после развода Андрей именно на столе в кофейне и «приобнял», из мести, а потом уже не мог остановиться, и столами дело не закончилось: были разные девушки и разная мебель. Хоть бы это забылось, как страшный сон. Леся нашла в себе силы расстаться с Марком, этим сладким Змеем, с его искусительным голосом и глазами демона — вместо истерик и разборок создала себе омут боли, в котором чуть не утонула, и Андрей иногда с содроганием думал о том, что если он, не дай бог, когда-нибудь накосячит, сильно, непоправимо, она не будет устраивать сцен, а просто уйдет.