— Что, Лесенька? — отец поднял голову. — Как провели время с Андреем?
— Отлично, папуль. А вы с мамой?
— Салаты ели. Телевизор смотрели. Глупый телевизор. Сейчас говорят «зомби-ящик». Да, согласен. Зомби, паноптикум. Разве раньше было такое? Где душа? Где мысль? Голые тела, одни и те же лица, изрезанные скальпелем пластического хирурга. Один и тот же ритм, одна мелодия, все те же слова, они даже не особо их рифмуют, зачем затрудняться? Вместо рифмы а-а-а-а да о-о-о… И в наше время были ремесленники, не творящие, а больше создающие себе популярность разговорами и связями, но ныне… — Осип Сергеевич говорил все тише и замолчал. Встряхнулся и задал все тот же вопрос, повторяемый из раза в раз: — Как они поют, Леся? Они же совершенно безголосы!
— Пап, сейчас есть специальные компьютерные программы, — смущенно объяснила Леся, — для обработки голоса.
— Вот, — Осип Сергеевич горько усмехнулся, — программы. А эти программы умеют делать живым мертвое?
— Нет, — выдохнула Леся, садясь перед отцом на колени и обнимая его. — И незачем. Пусть это они… рубят свое бабло. Кесарю кесарево. Они просто не знают, что теряют. Всегда будут люди, ценящие настоящее. Да, их мало, они не приносят славы и денег, но ведь ты и не ради этого жил, верно?
Отец посмотрел на нее слезящимися глазами:
— Лесенька…
— Мы были у Татьяны Денисовны, мамы Андрея. Знаешь, как она слушала ту запись, твою, с «Голубого Огонька», на ю-тьюбе?! Помнишь, я тебе показывала? Знаешь, как они слушали, Татьяна Денисовна и ее подруги? Вот ради кого стоило петь и … жить, так, как ты!
Она положила голову на колени отца, он погладил ее по волосам.
— Может быть, доченька, может быть. А ты? А Алеша? Какое время вам досталось! Вы это понимаете?
— Я всем довольна, ты же знаешь.
— Знаю. И мне грустно. Ты, Алексей… За какие мои грехи? Знаю, за гордыню.
— Если знаешь, помирись с Лешкой, — тихо сказала Леся, замерев и ожидая взрыва негодования.
Но взрыва не последовало, Осип Сергеевич с тоской сказал:
— Он сам не хочет. Не звонит, не приходит. Ты говорила, придет.
— Он занят, играет в кофейне у Андрея. Идея! Вы с мамой зайдете, как бы случайно, похвалите его, скажете, что он умница. Он хорошо играет, но опять вылезла старая проблема с осанкой и глубиной аккорда. Ему нужен педагог.
— Не слишком ли поздно? — отец покачал головой.
— Нет! — Леся вскинулась и поникла: — Я не знаю. Пожалуйста, пап, сумей победить это твое… пренебрежение. Ты всегда говоришь с ним, словно требуешь, осуждаешь.
— Я никогда этого не замечал, но… думаю, ты права. Я постараюсь.