— Действительно просто. Зайдешь? Нет-нет, не надо, глупость ляпнула! Я тоже еще повоюю! Хочу посмотреть на тебя за пианино.
— С тобой весело, Леся-Олеся! Кстати, от тебя пахнет пивом.
— Ой!
— Завтра у Достоевского в шесть, нет, в пять.
— Хорошо, — выдохнула она.
— Последний поцелуй! Ну, ну… куда же ты?! Останься! Я люблю пиво!
Она уже неслась вверх по лестнице, заскочила в квартиру, сбросила сапоги, побежала на балкон. Андрей постоял во дворе, помахал ей и пошел к воротам.
* * *
Утром, едва Леся продрала глаза (О, нет! Это было уже не утро, а час дня!), позвонили в дверь. В камеру домофона Леся увидела Андрея, заволновалась, попыталась пригладить волосы. Он ее лохматой видел, и не раз, но теперь все было по-другому. Андрей поставил на пол две сумки.
— Забрал вещи у Петровского.
— Костя, должно быть, ужасно расстроен.
— Не так уж и ужасно. Он привык. С такими друзьями-баламутами… О, пижама, моя любимая! — Андрей потянулся, чтобы поцеловать Лесю, но она зажала рот рукой и промычала:
— Зубы еще не чистила.
Андрей рассмеялся, спросил:
— Планы какие?
— К своим зайду, поздравлю! Папа что-то приуныл.
— Там коробка, в твоей сумке. Подарок Костику? Я не стал отдавать, мало ли…
Леся повернулась к стенке и выразительно побилась об нее лбом:
— Забыла. Сначала ты, потом… опять ты! Потом Таня!
— Что там? — посмеиваясь, спросил Андрей.
— Диски, редкие записи из коллекции папы, переписанные с пластинок.
— Будет еще шанс отдать. Про прослушивание не забыла?
— Конечно забыла! Память-то девичья!
— Да уж. Костя просил тебе напомнить. После Рождества приезжает его бывший пациент, продюсер. А мой подарок?
— Потом, — Леся почувствовала, как заливается краской. — И вообще, я лучше тебе другой куплю.
— Я заинтригован.
— Дело в том, что я купила его ещё до того, как мы…
— Крепко сдружились? — он подался к ней.
— Андрюша, иди уже! Тебя, наверное, ждут.
— Как? Как мне уйти? Когда ты такая сонная, милая, растрепанная…
— Иди! — в панике завопила Леся. — Это игра не по правилам! Ты вообще не должен был приходить! Так нечестно! Я должна была… на свидание… красивая, загадочная и неприступная… — она тоже смеялась, упираясь руками ему в спину и выталкивая его на лестничную площадку.
А потом провожала взглядом с балкона.
… — Как папа? — Леся чмокнула маму в щечку, заглянула в комнату, стягивая сапоги.
— Да как, — Вера Петровна огорченно махнула рукой. — Новый Год. Сама знаешь.
Отец хандрил. Сидел на кровати в несвежей, растянутой майке, опустив лохматую голову. В комнате пахло сердечными каплями. У Леси все внутри болезненно сжалось. Неужели старость всегда такова: неожиданная, полная разочарований и ограничений? На Новый Год Осип Сергеевич всегда впадал в депрессию, непритворно и глубоко. В той, прошлой жизни, где он был востребован, праздники сопровождались изнуряющим, но денежным и благодарным трудом. В этой хорошо, если кто-то из профсоюза филармонии вспоминал и звонил с поздравлениями.