— Да, кстати, как она? — раздался голос отца.
— Без изменений. Думаю, она не будет есть никакие блинчики, — буркнул в ответ. — Она вообще ничего не ест.
— Что ты делаешь для того, чтобы она поправилась? — отец уже показался из комнаты — хмурый, в глазах холод. — А, дай угадаю. Развлекаешься с девками и проводишь время в ночных клубах.
— С чего ты взял?
Отец рассмеялся.
— Да у тебя на лице написано. Помятый, потасканный… тьфу.
— Я просто устал, только что из больницы.
— Ваня, ну что ты пристал к нему? — вступилась за сына женщина. — Тёма устает. Сначала учеба, теперь в семье несчастье, а ты к нему так…
— Учти, если через неделю ничего не изменится, то не видать тебе клиники как своих ушей.
— Но почему, пап? Причем здесь Олька?
В ответ раздался только издевательский смех:
— Я тебе сразу скажу, сын — доверия у меня к тебе нет. Если думаешь, что ты будешь безраздельно владеть такой клиникой, ты здорово ошибаешься. Я отдам ее только твоей жене. Оля умная и честная, уверен, что сможет справиться. А ты… ты будешь директором клиники. Работать будешь на нее. Так что мне нужна Ольга — живая и здоровая, чтобы могла подписать документы.
Артём закусил губу. Родитель — зверь! Ну почему не везет так по жизни? Сначала Ольга предала, теперь родной отец лишает его своего доверия.
— Ладно, обещаю, через неделю у тебя будут подписанные моей супругой документы. — Артём дернул ручку двери на выход.
— Куда ты? А поесть? — запричитала мама.
— Да пошли вы! — он уже спускался вниз по лестнице
Никита
В аэропорту Хамад было гулко и тихо. Туда-сюда сновали пассажиры, в основном одетые в белые дишдаши. Выйдя из терминала, огляделся, прикрыл от удовольствия глаза. Я здесь, в одной из богатейших стран арабского мира. Такого привычного мне с детства, и культуру которого я так и не смог позабыть.
— Ник? Ник Лавров?
Я обернулся на голос. Ко мне уверенной походкой приближался мужчина. Загорелый, высокий, с густой черной бородой. Ярко-белая дишдаша развевалась вокруг его ног. Катарец?
— Мохамад, — в приветственном жесте протянул мне руку и, наклонившись ближе, тихо добавил: — Майкл Эверс.
Я расхохотался в душе, не снимая маски вежливой приветливости с лица.
— Очень приятно, Мохамад.
Уже сев в машину, Мохамад-Майкл, повернулся ко мне и неожиданно ткнул меня кулаком в плечо.
— Рад тебя встретить, много о тебе слышал.
— Неужели?
— Ты ведь русский?..
Кивнул.
— …Я был в России, — словно облако пробежало по его лицу, а затем Майкл, вздохнув, продолжил: — у меня там осталась… остались друзья. Теперь налегаю на русский язык.
— Собираешься туда вернуться?