Покинув квартиру Ангелины под утро, я почти час сидел в машине под ее окнами и думал о проведенной с ней ночи. Я не торопился никуда уезжать, а будь моя воля, вернулся бы и никуда не уезжал. А сейчас вдруг окончательно понял, почему позвал ее и захотел увидеть: я устал. Устал быть один и наблюдать по отношению к себе только лишь потребительство. Я хотел получать что-то взамен. Что-то, что согревало душу и питало силами, а не желанием замкнуться в себе. Сегодняшние новости выбили меня из привычной колеи, вытащили на поверхность все старые раны, и я вспомнил, что еще несколько лет назад жил совсем другими понятиями. Сейчас я был разбит, сломан и опустошен. Но захотел увидеть ее... Как по мне, это говорило о многом.
Ангелина подошла, села в кресло напротив и поджала губы. Все она поняла по одному взгляду на меня, что хороших новостей у меня нет. Я прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла, раскачиваясь вперед и назад.
– Ты выглядишь уставшим... – тихо заговорила она. – Ты съездил в клинику? Хочешь поговорить? – спросила, едва выговаривая звуки.
Я слабо кивнул и, открыв глаза, поглядел в ее мертвенно-бледное лицо.
– Я ведь просил тебя остаться дома и отлежаться? Почему не послушалась?
– Все нормально, Андрей. Это всего лишь ссадины. К тому же я хорошо себя чувствую. Что с Ником? – в ее голосе и взгляде читались беспокойство и растерянность, а мое сердце тяжело замерло.
О чем я только думал, когда оставался в ее квартире? К чему ей все эти переживания? Я неспособен сейчас никому дать ни нежности, ни тепла.
– Помнишь, вчера в машине я говорил тебе, что мысленно готовил себя к разным вариантам событий?
Она коротко кивнула.
– Так вот, я оказался не готов. Ник болен. Серьезно болен.
25
Андрей
Ангелина не отводила от меня больших голубых глаз.
– Что за болезнь? Это ведь лечится? – тихо спросила она.
– Анемия, – выдохнул я. – Апластическая анемия. Еще в прошлый наш визит в клинику Иван заподозрил неладное, и в этот раз назначил ряд дополнительных обследований. Диагноз подтвердился, – я опустил глаза, чувствуя, как в районе сердца сильно свербит, а я не могу сделать полноценного вздоха. Больно. Так больно, как будто с меня живьем сдирали кожу, а мир в это время горел в жутком огне.
– Андрей... Но ведь сейчас медицина на таком уровне, что Ника обязательно вылечат...
Я посмотрел на нее тяжелым взглядом.
– Ему нужно все рассказать. Ты ведь не собирался от него это скрывать? – с отчаянием в голосе спросила она.
– Я не собирался ничего от него скрывать.