- Не вопрос. Слушай, ты ведь москвич? А правда, что Путину делают инъекции стволовых клеток?
- Да хрен его знает, чего ему там делают. Ты на Лужкова посмотри. Чистый младенец.
- Но это ещё ладно - вон, в Китае вообще варят супчик из плаценты, причём уже много тысяч лет, - сообщил он мне.
- Да ладно! Хотя... У них ведь и политика людоедская, что внешняя, что внутренняя. Потравят весь мир, никакой войны не надо.
- Так и есть... Муравьи ненасытные...
Так, болтая ни о чём, мы доехали до Кузьминок.
- Ом мани пеме хунг! - сказал я. Меня так Берс научил. Тут он сам вышел из подъезда и с теми же самыми словами расплатился.
Шофёр приложил ко лбу сложенный ладони, бибикнул четыре раза и умчался прочь.
- После Чечни поедем снимать в Туву, - сказал я Берсу, когда мы входили в квартиру, - Знаешь, каким гаштетом меня накурил этот туземец?
- У меня всё есть, - спокойно сказал Берс, - После какой Чечни? Ладно, давай я сам тебя сначала как следует накурю. Ты, мне кажется, с глубокого похмелья? Как хорошо, что я бросил пить! Может, ты тоже бросишь?
Я не возражал. И насчёт Чечни я тоже сразу знал, что уговаривать не придётся. Дураков-то нет.
Уговаривать не пришлось. Сначала мы как следует раскурились, в тишине и клубах дыма кухни, стены которой были исписаны придуманными рунами, а также буквами языков санскрита, тибетского и английского. Я подумал, что из-за Чечни Берс опять не закончит свой полнометражный киносценарий, который переписывает уже лет двадцать, а придумывает вообще с детства, как и положено классику.
- Берс, а когда ты впервые в жизни написал что-то осмысленное? - спросил его я.
- Вчера, - сказал Берс, - Измена похожа на верность.
- Что это?
- Новое название моего полнометражного киносценария.
- Слушай Берс... Он ведь про войну? Помню, ты что-то такое рассказывал? Ты же всю жизнь это сценарий пишешь? И даже снимал кусочек, вроде как, в Питере. Это он?
- Он, он. Про вторую мировую, - сказал Берс, - Ты же читал третий вариант, Архип. Ещё предлагал диалоги расписать... Но ты пьяный был, и я тебе это отсоветовал... Там, короче один эсэсовец, племянник барона Унгерна, уезжает в Тибет. Чтобы не видеть войны. И тут - китайские коммунисты на парашютах. Надо было все перевалы взрывать, но его не послушали... И тогда он взял английский пулемёт и надел на шею амулет воинственной народности кхампа...
- Слушай, Берс, - перебил его я, - Это другой сценарий, не тот. Ну, ладно. А сам-то ты хочешь увидеть настоящую войну?
- А кто ж не хочет? - удивился Берс, - А... Вот ты почему про Чечню заговорил... А что, есть такая возможность?