Наш лагерь - всего палаток не более двадцати, то есть человек на двести-триста, как я, наверное, уже раньше считал, ну и чуток уже подзабыл - был обнесён особыми рвом и валом. Но не для войны - скорее для внутреннего распорядка и сохранения коммуникативных сегментообразующих прайдов из отдельных глупых, смятённых, пьяных, страдающих, переживающих и просто мечтательных людей в военной форме, частично весёлящихся или в шоке.
Где-то среди этого разнообразия форм и видов, в специальных под и надземных блиндажах, скрывались предельно референтные и потому почти как настоящие, альфа-самцы - с утилитами времён тотальных войн между нациями-государствами конца девятнадцатого и середины двадцатого века включительно.
Какого хрена в третьем тысячелетии после нашей эры столько людей вообще собираются на такой территории, одеваются в одну для всех форму одежды и думают разом об одном и том же мудозвонски закрученном наебалове? Что ещё в их жизни случится интересного? Может быть, уже ничего?
Сейчас, в военном лагере федералов на равнинной Чечне, мы с Берсом шли в сторону ближайшего рва и вала. Отряд наш дислоцировался на краю лагеря - дальше были только минные поля. Перепрыгнули через ров, и присели на вал, спиной к отряду. С одной стороны перед нашим взором тянулись фиолетовые горы. С другой, в отдалении, виднелись развалины города.
- Вон там Грозный, - сказал я Берсу, показывая туда, - Я там не был десять лет. Может, побываю и на этот раз тоже.
- Там видно будет... - согласился Берс.
И мы раскурились.
- Когда ты узнал, что ты буддист? - спросил я Берса.
- Я? - удивился вопросу Берс, - Буддизма вообще-то не существует, одна пустая концепция. А так... Ну... Мне мать рассказывала, как я в два года ползал по полу, а по телевизору, чёрно-белому ещё, показывали Сенкевича. И когда там запели какие-то буддийские монахи - японцы или корейцы, мать не помнит, а сейчас уже вообще умерла - я подполз к телевизору, сел в позу лотоса и засмеялся, показывая на них пальцем. Мать всегда мне об этом рассказывала. Простая советская женщина. И чего это она обратила внимание, запомнила и мне рассказала? Тоже странно.
- А у меня мама простой советский инженер, тоже эзотерикой всякой увлекалась, - сказал я, - Гороскопы, Блаватская с Рерихом... Но это при коммунистах. А при Горбачёве как заделалась христианкой, на тысячелетие крещения Руси, так и всё. Обрызгивает меня с похмелья святой водой. Носит фотографию разным целительницам, от алкоголизма лечит. У меня, она считает, родовая травма. Врачи при родах мне щипцы накладывали, а после эпилепсию спрогнозировали... Ну её и заколбасило с детства меня лечить - пришлось в восемнадцать срочно становиться панком, жрать колёса и ложиться в психушку, чтобы самоидентифицироваться.