– Вы так смотрите на меня, Анечка. Даже не знаю, как реагировать. Взгляд полный чувственности… есть такое?
В ответ на его откровенное замечание она изумленно открыла ротик, но вместо ожидаемой искренности из нее полился тихий смех.
– О, простите, Вадим Яковлевич, есть такой грешок.
– Правда? – с надеждой оживился он. – И чем он объясним?
– Объяснить это нелегко на самом деле.
– А вы постарайтесь, милая. Постарайтесь.
Всунув руки в карманы и заинтересованно сощурившись, Ковалев уже предался предвкушению услышать о собственном триумфе, когда прозвучало нечто иное, совершенно неожиданное.
– Дело в том, что я видела вас на сцене до нашей встречи, – ее глаза продолжали торжествовать подлинным восторгом. – И видела фильмы с вашим участием. Сказать честно, меня восхищает ваш актерский талант. И профессионализм как театрального режиссера…
– Как вы можете характеризовать последний пункт, если вам не с кем сравнивать мой режиссерский опыт? – разочарованный ответом, Ковалев бесцеремонно перебил актрису.
– Да, в этом вы правы. Но в мастерстве актера вы для меня являетесь примером идущего вперед и покоряющего вершины, – ее глаза заметно сверкнули восхищением. – Именно вы вдохновляете меня здесь, во время репетиций. И это не может не приводить в восторг.
– И всё? – с разочарованием хмыкнул Ковалев.
– И всё, – наивно хлопая ресницами, проговорила она.
– То есть, другими словами, вы фанатеете от меня?
Она расхохоталась.
– Как школьница? Нет! Я смотрю на вас, как на образец своего творческого пути. Вы для меня – вдохновитель на успех.
Вот в таком духе они общались почти месяц. Режиссера выводили из себя эти «качели» – он и Анна то приближались друг к другу, то отдалялись. Порой он видел в ее взгляде желание… Но именно в тот момент, когда Вадим обнаруживал его и готовился к активным действиям, темпераментная пылкость в ее глазах вмиг менялась на лед, в котором, помимо официоза и равнодушия, невозможно было рассмотреть ничего.
Тут Вадим начал понимать, что страсть, о которой он мечтал, в Анином представлении имеет художественный характер. Это не влюбленность и даже не увлечение. Он для нее – воодушевление, муза, источник страсти к сцене, и эта женщина не видит в нем мужчину. Ее слепит только одно желание – достичь творческих высот. Именно по этой причине она так быстро меняется. И это уже что-то!
Но спустя некоторое время, несмотря на такие восторженные дифирамбы, звучавшие из Анечкиных уст, Вадим Яковлевич вдруг стал замечать, что она старается его избегать при всей абсурдности этого действа. Что-то изменилось, пропал азарт и пылкость… На его замечания реагировала рассеянностью, играть стала хуже… Все время где-то витала. Неужто муж вернулся?