Мы пошли в сторону большого оврага, который располагался с левой стороны от домика. Глядя с высоты, можно было увидеть внизу на трассе, как машины, словно муравьи ползали по темной линии дороги. Стоя так высоко над оврагом, любое слово отдавалось эхом.
Макс подвел меня ближе к месту, где можно было стоять на безопасном месте. Мы стояли у обрыва, и он взял меня крепко за талию.
– Теперь кричи, любимая, – сказал он, убрав мои волосы с моего лица.
Я и крикнула:
– Макс, я тебя люблю!
Эхо отозвалось по всему лесу, и это было так приятно, что мне тут же захотелось это повторить. Только Макс меня перебил:
– Теперь моя очередь.
Он нежно прикрыл мне губы ладонью и сам крикнул:
– Элис, я люблю тебя!
– Я тебя тоже! – Вслед ему, крикнула я, высвободив свои губы от его пальцев.
Все громко произнесенные слова отдавались эхом. Казалось, что мир принадлежит нам двоим.
– Элис, теперь ты довольна? – Спросил Макс.
– Да, довольна. Пусть весь мир знает, как я тебя люблю, – ответила я.
– Тогда пусть! – Сказал он и снова крикнул, – навеки вместе!
Потом мы уже вместе с Максом крикнули:
– Навеки вместе!
Вдруг мы услышали какой-то шум со стороны дороги. Никс тут же залаял, Он все это время стоял и смотрел на то, как мы кричали о нашей любви. Переглянувшись, мы с Максом поспешили в ту сторону, откуда послышался шум.
В кустах с правой стороны от дороги лежал мужик и махал рукой.
– Помогите! – Кричал он с испугом.
Я тут же подбежала к нему и разглядела в нем нашего почтальона, который любил в любое время дня выпить несколько рюмок чего-нибудь покрепче. Мы с Максом подняли его вместе с его стареньким велосипедом, на котором он решил проехаться по лесной тропинке.
– Как я понял, это вы кричали? – Спросил он, стряхивая пыль с одежды.
Мы с Максом переглянулись и улыбнулись друг другу.
– Кричите о своей любви сколько угодно, только я отвлекся на ваши признания, и сбился с тропинки, – с улыбкой сказал он.
Я знала, что не наши крики о любви были причиной его ушиба, а градусы в его голове, но ничего не стала говорить. Я только начала стряхивать пыль с его пиджака.
– Я же говорил, что любить нужно тихо, – сказал мне на ухо Макс и рассмеялся.
– Это точно, – ответила я ему шёпотом.
Он тяжело отдышался и вытащил из сумки письмо. Я тут же почуяла запах спиртного, который исходил от него.
– Может, вы присядете, и я вам посмотрю ваши раны? – Предложила я почтальону, который порядком повредил свою одежду в кустах.
– Нет, доченька. Со мной все в порядке. Мне еще много писем раздавать в поселке и некогда сидеть и болячки свои считать, – сказал почтальон, широко двигая своими пышными усами. Он улыбнулся нам в знак того, что с ним все хорошо. Встряхнув снова пыль с одежды, он достал из сумки письмо и потянул Максу. Сев на свой велосипед, он умчался раздавать письма в селе, так как были еще в селе такие, которые получали и отправляли бумажные письма. Макс взял письмо и развернул его. С первыми строчками прочитанного письма, у Макса напряглись скулы. Это сразу стало заметно, хоть его скулы и прикрывала аккуратно подстриженная борода. По его выражению лица я поняла, что содержание письма является очень важным.