Застывший в одной позе Саша, как завороженный, с напряженным лицом и стеклянным взглядом, не отрываясь, смотрел в экран, зажав стакан с водкой крепко в руке. Он был белый, как мел, а в глазах стояли слезы.
Николай Степанович на секунду оторопел, но мгновенно все понял. Он сделал вид, что ничего не заметил, засуетился, растерялся, вскочил с места, подбежал к телевизору и попытался изменить картинку изображения. Он задергал антенну, чтобы испортить картинку, но она, наоборот, зафиксировалась на экране еще четче. Девушка из фильма как раз повернулась боком, и какому-то герою фильма махнула рукой: точно такой же жест был и у Оксаны. Сзади, там, где сидел Саша, стояла безмолвная тишина.
Николай Степанович продолжал дергать антенну, суетился и зачем-то трусцой побежал в коридор. Он сделал там непонятный круг и, не зная, что делать дальше, решил бежать обратно. Почти в дверях кабинета, он увидел, как Саша резко вскочил с дивана и с размаху ударил по деревянному шкафу кулаком с зажатым в нем стаканом. Удар был сильным: шкаф тряхануло, он закачался и сдвинулся, книги и папки попадали с шумом и грохотом, стакан у Саши в руке разлетелся на куски. Николай Степанович растерянно стоял в дверях кабинета и не знал, что делать.
Саша наклонился, подвинул шкаф на место и, увидев стоящего в дверях Николая Степановича, как ни в чем ни бывало обратился:
– Степаныч, извини, я тут шкаф задел, сейчас уберу все.
– Саша, да я уберу, иди. Вон, смотри, что у тебя, – Николай Степанович показал пальцем на его руку.
Разбитая стеклом ладонь была порезана, а из ран сочилась кровь.
– Иди, руку промой, а я тут сам уберу. На, возьми, – и он протянул ему полотенце.
Саша пошел к раковине с водой. Николай Степанович стал расставлять упавшие предметы обратно в шкаф и разговаривал сам с собой:
– Ой, старый ты дурак, Коля… А я ведь даже не подумал… Как же они так… Что же у них произошло такое… А как же Оксанка… А я болтаю…. Старый дурак ты, Коля, – обращался он сам к себе, приговаривая: – Что же там у них вышло-то… А мне и в голову не пришло… Вот ведь… Старый дурак…
Он убирал осколки стакана с дивана и один, самый острый, больно впился ему под ноготь.
– Так тебе и надо, дураку… Скажи спасибо, что он тебя этим стаканом по хребту не огрел… Ой-ой-ой, что я молол-то… Старый ты дурак, Коля…
Возвратившийся Саша помог убрать последствия своего «столкновения» со шкафом, и они, как будто ничего не произошло, продолжили разговор.
Больше Николай Степанович приветов не передавал. Спустя время коллеги перестали строить догадки, Сашина ладонь зажила, статуэтки-обезьянки также продолжали стоять на старом серванте, а сама Оксана всего этого уже не знала.