Вырастая, мы остаёмся такими же голопузыми детьми во взрослой жизни. Только розовая и бархатистая кожа становится бронёй. По сути: снаружи взрослый человек – такой же хищник. Только когти и клыки у него из металла – как в руке, так и в слове. Зато в душе – мы все нежные голожопые дети.
Увлеклась. Продолжаю…
Занимаю я своё законное место «согласно купленным билетам», намазываюсь кремом «PF 50», очёчки – на нос, Ю. Несбё>10 – в руки, укладываюсь поудобнее. Вокруг расхаживают стихийные официанты. Хочешь – ешь, хочешь – пей, хочешь – спи!
«О! Спать хочу…», – решила я.
Мерный шорох волн действует на меня лучше всякой колыбельной. Уже и Морфей махал мне ручкой с проплывающей мимо яхты, как вдруг меня здорово окатили водой.
– Простите, у вас лежанка рядом пустая? – спросила женщина с младенцем на руках.
Кроме того малыша, что она держала на руках, её сопровождали: парень лет двадцати, две девицы-двойняшки лет шестнадцати, два мальчика-погодка семи и восьми лет и пара девочек-близняшек трёх лет. Всего их было восемь или девять человек. Ещё не факт, что все были здесь. Мать с младенцем имела выражение лица «не терплю отказа». И не только для меня. Это была вросшая маска. Иначе с такой оравой – нельзя. Старшие дети терпеливо ждали, когда будет дана отмашка: «Спешиться. Ра-спря-га-йсь!». Малыши обливали друг друга водой из водных пушек. Одна из порций досталась мне.
«О, нет!», – подумала с ужасом. А вслух сказала:
– Здесь занято, сейчас подойдут.
Мамаша посмотрела на меня, как на таракана. Даже хуже – сквозь таракана.
– Мы подождём, – подытожила она и обратилась к измождённым детям. – Стелите здесь.
– Сударыня, здесь всего одно место, и оно занято.
Меня для неё – после ответа про лежанку – не существовало. Табор решил сделать стоянку. Стелились лежаки, детские коляски, как кибитки, становились кругом, перегородив проход по песку гуляющим вдоль берега.
Тогда я взмолилась:
– Уважаемая мама! Если вы пройдёте ещё двадцать метров вперёд, то увидите там кучу свободных лежаков, даже ещё лучших. Для всей семьи. Здесь самый край пляжа и очень неудобное место, поскольку снуют все от мала до велика: кто в кафе, кто в туалет и обратно.
Мамаша передала младенца старшему сыну и, оголив огромный пояс-кошелёк – который прикрывал ей живот – полезла за деньгами.
Тогда я сказала последнее, что пришло мне на ум. В тот момент я не понимала, что этой фразой я подписала себе «приговор».
– Я от своих таких же уехала, чтобы отдохнуть. Пройдите вперёд немножко.
Глаза матери-героини блеснули недобрым «геройским» светом.