Последняя команда главного конструктора, спокойная, будто чайник на плиту попросил поставить и закипятить: «Зажигание». Гул вспыхнувшего горючего оглушил Байконур, страшная реактивная сила скованного огня била ракету изнутри, пытаясь найти собственный выход, но сегодня человек оказался сильнее, и, вырываясь на свободу в том месте, где указал ей разум инженеров, устремилась вниз, через готовые широкие сопла. Сегодня наука, а не предания, превращали знаменитую среду 1961 года в воскресенье, делая смертного лейтенанта, бессмертной мировой легендой. В грохоте отрывающейся от земли гигантской машины и немой тишине внутренней концентрации летчика, головные динамики, перебивая громкий шёпот помех, произнесли последнее напутствие отца советской ракетно-космической техники: «Желаю Вам доброго полета!» Сергей Королев своей работой создал фундамент практической космонавтики, теперь дело за пилотами. Две тысячи лет Россия шла к этому шагу. Война и мир, победы и поражения, падения и взлеты, успехи и ошибки, казни и помилования, диктаторы и демократы, наука и религия; драматургия, эпосы, лирика и народный фольклор вошли в эти мгновения в командира корабля, сжались в одно меткое, простое русское слово. Как бы не разбросала жизнь людей, говорящих на родном русском языке, по планете, по какую бы сторону баррикад мы бы не находились – его простое русское слово одинаково с любовью пронизывает наши сердца, выдавливая слезы. «Поехали!» – ответил летчик всей планете, с каждой секундой, вместе с ракетой, пробивая тяжелый щит земной атмосферы, создавая новую, уже космическую эру. Что ждало его наверху? Слава, почет, история? Нет, только гордость за весь свой народ. Его гордость, за всех нас, обретала свободу полета в невесомости для первого в мире космонавта. Через сто восемь минут, живой и здоровый, космонавт вернулся на землю. С возвращением, Юрий Алексеевич Гагарин! В этот день его лицо светилось знаменитой белоснежной улыбкой.
А теперь – Она; через сто восемь дней военщины вернулась обратно. Её лицо светилось гагаринской улыбкой, купаясь в поздравлениях и поцелуях близких друзей.
Только так я могу описать ту радость, которую испытывала Она в тот день, находясь рядом с Ней, в эти мгновения, в стране Её воспоминаний.
Как только прекрасный женский силуэт скрылся за дверью академии, я тут же сорвался с места, пробуя догнать и рассказать, о том, что знаю теперь про возвращение, о котором Она никогда мне не рассказывала! Проскочив крыльцо, с удивлением заметил две отвалившиеся керамические плитки со стены облицовки. Приятно осознавать – реальность и грёзы старого здания академии совпадали полностью. Но холл оказался совсем другим! Скорей это «Фабрика памяти» – библиотека Конгресса США. Крепкие шести ярусные стеллажи заполнены конспектами, лекциями, докладами, монографиями, учебной литературой, которой Она пользовалась во время учебы. Беру первую попавшуюся тетрадь – «биохимия»: аккуратным, понятным почерком катятся формулы цикла Кребса, восстанавливая затраченную энергию на карманные расходы текущих жизненных процессов в клетках организма. Следующая тетрадь – «патфиз»: травматические рубцы, мышц раненого атеросклерозом сердца, мешают движению ровной волны «генерала» синусового ритма, циклы re- entry, обратной волной по соединительным мостикам сопротивляются «генералу», навязывая свой сумбурный алгоритм, и сердце захлебывается в тахикардии. Как красиво для нас врачей, и непонятно для всех остальных звучат такие слова. Ставлю на место. Третья тетрадь – «неврология»: болезненно измененные клетки головного мозга, пропуская слишком большие дозы электрохимических импульсов глутамата возбуждающих нейронов, формируют мощный асинхронный разряд. От этого, словно подкошенный от удара тока, падает в припадке человек, бьётся в судорогах, пока не закончится заряд, и тут вдруг очнулся, как ничего и не было. Но это не так – теперь много другого электрохимического импульса – тормозного медиатора – гаммааминомасляной кислоты; человека клонит в сон со страшной силой, на несколько часов. «Эпилепсия» – спасает князя Мышкина от смерти. Ставлю тетрадь на место. Вот такими ходячими двуногими электростанциями создала нас природа.