–Я думал, что ты снова удрал… а зачем ты встал раньше всех?
–Я всегда так встаю, чтобы в умывальнике не толкаться. Меня отец приучил рано вставать, делать зарядку и ледяной водой обливаться. Будешь так делать – никогда в жизни не заболеешь. «Вот я, например, никогда не болел», – сказал Тим, вешая полотенце на металлическую спинку кровати.
–Тебе повезло, ты хоть знаешь, кто были твои родители, – вздохнул Данька.
–Зато у тебя есть надежда, что ты всё-таки сможешь найти свою маму, а у меня всё ясно – сирота.
Отец Тима работал в милиции и «погиб при исполнении служебного долга», такая сухая формулировка в его личном деле поделила жизнь мальчишки на «до» и «после». Мать не смогла пережить потерю, стала пить и однажды её нашли замёрзшей в двадцати метрах от своего подъезда. Родных у Тима не осталось, по крайней мере, их не удалось найти, и он решил для себя (так ему было легче переносить одиночество), что он – суперсекретный агент, присланный с далёкой планеты, чтобы исследовать Землю, а семья на той далёкой планете ждёт его возвращения после выполнения задания. Для этой цели Тим и убегал из детдома, каждый раз выбирая новое направление, дабы охватить как можно большую территорию для изучения.
Данька знал, что Тим не любит говорить на тему семьи, поэтому перешёл к своему вопросу:
–Тим, ты обещал что-то сказать, помнишь?
–Помню, – сказал Тим, и, присев на краешек кровати соседа, продолжил шёпотом, – если тебе не страшно ехать за тридевять земель, жить, где попало и есть, что попало, то вечером будь готов.
–Я готов, готов! – быстро зашептал Данька, – не надо вечером, давай сразу.
–Вечером, – твёрдо ответил Тим, – и никому ни слова. Понял?
–Понял. Вечером. Никому ни слова.
В этот день время тянулось так медленно, что Данька никак не мог дождаться сначала обеда, а потом и ужина, ведь именно тогда наступал вечер. Перед самым отбоем Тим отозвал его под лестницу, там был укромный уголок подальше от посторонних глаз и ушей, и дал все нужные указания.
Когда все уснули, Тим осторожно толкнул Даньку, тот тихо встал с кровати, пытаясь не зацепить в темноте стул, взял в охапку аккуратно сложенные с вечера одежду и обувь, и последовал на цыпочках за старшим товарищем. Тим прекрасно знал в здании каждую щель, и, хотя все двери на ночь тщательно запирались, выбраться незамеченным на улицу, для него не составляло никакого труда. Тенью проскользнули они по лестнице на первый этаж, там, в конце коридора, находилась комнатушка, в которой хранили швабры, тряпки, сломанные стулья и тумбочки, кипы старых газет и всякий хлам. Раз в год всю сломанную мебель пересчитывали, составляли акт на списание, и дети торжественно несли её в котельную для последующего сжигания.