– Ясно.
Он потупился в сторону. Казалось хотел что-то добавить.
– Ты считаешь так лучше? – наконец решился он.
– Да, – ответил я, разглядывая кострубатый куст возле себя.
Вокруг не было ни души, ветер приятно обдувал непокрытые руки, пиво еще не заканчивалось, и я почувствовал уют. Проблемы, из-за которых я сегодня встретился с другом, отодвинулись на задний план и я ощутил интерес к беседе. Главной причиной было то, что я хотел говорить о Кате, хоть и не признавался себе в этом.
– Конечно же, в чем-то и хуже, – продолжал я. – Но если посмотреть в общем, то плюсов больше… С ней было очень сложно.
– С барышнями всегда так, – сказал Костя.
– Да, всегда есть какие-то проблемы, но у нее были такие заскоки, которые я уже просто не мог переваривать.
– Ты говорил об этом, – кивнул друг.
– Да, это… это просто капец.
Я не рассказывал ему о конкретных примерах, всегда говорил обобщенно. И дело не только в том, что я не люблю делиться деталями отношений, разве что смешными или обычными историями, если они к месту и красиво звучат. Просто все оттенки этих странных ситуаций сложно обличить в слова, передать их должным образом, потому что они никак не соотносятся с моими моделями мышления. К тому же эти заскоки были действительно идиотскими, и пытаясь рассказать об этом, я сам чувствовал себя дураком, словно соучастником этого идиотизма. А от него хотелось отречься и зачеркнуть, выписать ярлык «ненормально» и не докапываться глубже.
Но вдруг я стал говорить, будто на автомате, без предварительного решения:
– Я наведу тебе пару примеров, чтоб ты понимал… э-э… насколько все серьезно.
Костя посмотрел на меня в ожидании, но также в лице его читалась снисходительность. Видимо, он считал, что услышит набор стандартных проблем совместной жизни.
– Вот когда мы список составляли… продуктов. Обычно их составлял я, а она рекомендовала, что писать. И я иногда делал ошибки, чиркал, а еще любил наводить буквы. А ее это бесило. Притом не так, типа «Блин, ну ты как всегда», а – нет, она действительно расстраивалась и говорила, чтобы я писал список заново. Я разумеется артачился и начинался скандал… По любому поводу на помощь ей подтягивались прошлые обиды.
Я замолчал на несколько секунд, собирая воспоминания, и при этом оценил вызванный эффект – во взгляде друга больше не было снисходительности.
– Да ее могло вогнать в депрессию, что я дотронулся до ее вещей грязными руками, – продолжал я.
Трудно было достать и втиснуть в рамки слов первое воспоминание, но теперь они хлынули потоком, цепляясь одно за другое.