– Ежели ты, Фёдор, о себе не думаешь, – говорила я ему, – так хоть обо мне да о наших будущих детях подумай!
А он обижался на меня, раздражался. Бывало, даже кричал:
– Ничего ты, дура, не понимаешь. Хватит уже доставать меня своей паранойей. Будешь нам мешать – уйду от тебя, так и знай.
Помню, однажды пошёл он с работы раньше меня. Обещал к моему приходу ужин сготовить. Прихожу – а дома ни ужина, ни его самого. А вместо него – какие-то мужики в форме. Всю квартиру вверх дном перевернули. Думаю: всё, конец.
Спрашиваю их:
– А где же мой Фёдор?
– Увезли его, – говорят, – на принудительное обследование.
Я даже сразу не поняла. Думала, на Лубянку его отправят. А тут – в больницу.
– А что с ним случилось? – спрашиваю.
– Не волнуйтесь, это просто проверка.
– Да он вроде нормальный у меня.
– Вот и проверим, нормальный он или нет.
Прождала его целые сутки – ни слуху ни духу. Думала: хоть бы он позвонил. Или хоть бы врачи позвонили и сказали, что с ним такое. А то увезли – и пропал человек.
На следующий день набралась смелости и поехала. Спрашиваю там всех подряд, у кого можно узнать, где находится пациент и в каком состоянии. А меня посылают от одного кабинета к другому. Добрый десяток кабинетов обошла, пока в одном из них не наткнулась на тётку, которая мне и говорит:
– У мужа Вашего обнаружили признаки вялотекущей шизофрении. Он отправлен на принудительное лечение. Передачи и свидания запрещены.
– Что ещё за вялотекущая шизофрения? – спрашиваю. – Он же нормальный!
А она мне:
– Женщина! Вы кто по образованию? Думаете, Вы лучше врачей понимаете, кто нормальный, а кто больной? Ваш муж опасен для общества. Сегодня он на советскую власть клевещет – а завтра с топором на Вас кинется. Мы были вынуждены его изолировать. Для Вашего же блага.
– А когда ж его отпустят?
– Как вылечим – так и отпустим.
С тех пор я его больше не видела. А через несколько дней поняла, что беременна. Моя начальница – Тамара Ивановна, помнишь её? – говорит мне:
– Разводись с ним.
Я говорю:
– Как же я с ним разведусь, когда он в больнице?
– В таких случаях разводят без его ведома. Он же у тебя невменяемый, недееспособный.
– А зачем же мне разводиться, если я люблю его? Ведь его когда-нибудь вылечат, выпустят – и мы заживём снова нормальной жизнью.
А она мне:
– Ты что, дура? Не понимаешь, что его не выпустят? Хочешь вслед за ним отправиться, а ребёнка сиротой оставить? Давай разводись, а то уволю. Мне здесь такого позора не надо.
Вот и пришлось мне заочно с ним развестись. А то как бы я тебя кормила без работы? Думала, не увижу его больше никогда. Так хоть ребёнка его воспитаю и человеком сделаю. Тосковала по нему – но хоть что-то от него осталось на белом свете.