Творческая и научная работа интеллигенции оказалась невостребованной, и аристократы вынуждены были взяться за тяжкий физический труд, дабы себя прокормить. Они и раньше не гнушались работать руками на этом острове, но под влиянием дроздовской пропаганды об этом скоро забыли. Простолюдинам казалось, будто они освободились от многолетнего рабства, из-за чего недавние слуги, ставшие теперь начальниками, были особенно требовательны и придирчивы к труду подчинённых благородного происхождения.
Храм пустел с каждым днём, ибо Дрозд учил народ, что вера – личное дело каждого и за несоблюдение обрядов гражданин ответственен лишь перед Богом, если, конечно, верит в Него. Появилось много «православных по убеждению», которые верили в Бога наедине с собой и считали это правильным, находя более важные дела, нежели выстаивание службы. Были и открытые атеисты, позволявшие себе грубые насмешки над религией, за что никто не смел их судить, ибо это тоже было их правом.
Нравы на острове постепенно разлагались. Дрозд неустанно пропагандировал американский стиль жизни. Девушка вправе попробовать столько парней, сколько захочет, и выбрать того, кто больше понравится. Кому стать женой и остаться ли до свадьбы невинной – её личное дело. Пара и вовсе может жить вместе, не заключая брак. Таких пар на острове появлялось всё больше. Парни свободно встречались и расставались с девушками, наплевав на мнение родителей. Браки распадались, потому что один из партнёров захотел уйти к другому. Дрозд законодательно отделил церковный брак от гражданского и разрешил разводы. Обязал островных врачей делать аборты. Запретил осуждать девушек за недостойное, с точки зрения устаревшей морали, поведение.
Островное хозяйство тем временем близилось к краху. Новоявленные граждане отказывались кому-либо подчиняться и всячески отлынивали от тяжёлой работы. Каждый стремился занять местечко потеплее, делать лишь самое необходимое, дабы прокормить себя и свою семью. Появились бездельники, которые вовсе жили за чужой счёт и ничего не хотели делать, злоупотребляли алкоголем и подворовывали на чужих огородах.
При этом Генрих с каждым днём обогащался, всё выше поднимая налоги и всё больше из них забирая себе, растрачивая на излишества и прикармливая стражей, чтобы верно служили ему и охраняли его покой. Власть развращала его, и очень скоро он стал начальником хуже тех, с которыми всю жизнь боролся. Каждый день собирал он народ на вершине холма, переманивая людей из храма, и читал сладкоголосые речи о том, как хорошо теперь живётся островитянам и как плохо было раньше. Столь настойчивая пропаганда не могла не иметь действия на безграмотный народ.