Он сталкивается от стены, прячет ладони в карманах и кивает.
- Безумно, - на этот раз его улыбка темная, от нее по коже скользит иней. - Надо было пересилить себя и поцеловать тебя в первый же день.
- Все мы совершаем ошибки. Ты иди, помойся бензином. Я ведь тебя трогала. Вдруг заразу какую подхватил, а?
- Отличный совет. Мне действительно стоит забыть… это недоразумение. А ты, Очкарик, держись за произошедшее покрепче. Когда еще тебе так повезет? Разрешаю похвастаться подружкам.
Вот спасибо! Как я без этого щедрого разрешения жила-то?!
Томик с сонетами Шекспира оказывается под рукой как никогда кстати. Книга летит аккурат в нос мерзавца, но он успевает увернуться.
- Да ты самый плохой работник месяца, Очкарик, - насмешливо бросает, разворачиваясь. - Все, бывай.
- Надеюсь, что больше никогда тебя не увижу! - шиплю уже в его спину.
- Я тоже на это надеюсь. Постарайся держаться от меня подальше, окей?
Вот же… Сволочь.
Наблюдаю за тем, как он скрывается за очередной полкой и только тогда, когда уже не вижу его темную макушку, облегченно выдыхаю. Собираю с пола книгу, разворачиваю помявшиеся страницы и возвращаю на место.
Я чувствую себя полностью потерянной. В голове будто не мысли, а каша с плотными комочками. Бросив последний взгляд на место, где произошел мой самый первый поцелуй, бегу отсюда прочь.
Мне шестнадцать. Туалет в библиотеке. Я придирчиво рассматриваю, наверное, впервые за всю свою жизнь, отражение. Медового цвета локоны, зачесанные назад в уже порядком растрепавшуюся косу, бледная кожа, на которой особенно четко выделяются румянец. Самые обычные губы, брекеты и очки, за стеклами которых лихорадочным блеском сияют каре-зеленые глаза.
Снимаю очки, медленно распускаю волосы. Снова смотрю на отражение, пытаясь понять, изменилась ли я. Нет, все те глаза, уши, рот. Разве что видеть стала гораздо хуже, а с косой удобнее.
Мне шестнадцать. И я, кажется, влюбилась.
Глава 3
Скайлар
Я узнаю ее раньше, чем она разворачивается в мою сторону. По голосу. Глубокому, нежному, который я помню до сих пор. А особенно остро впились в мою память ее стоны.
- Хорошо, - отвечаю отцу, но смотрю на нее. Лавиния. Вин. Горькое вино, которое я когда-то решил оставить в прошлом.
Разглядываю ее не стесняясь. Ищу то, что осталось от наивной девчонки с очками. Бархатное платье до пола, открывающее только хрупкие плечи и спину, накрашенные глаза и губы, темно-медовые локоны, собранные в высокую прическу. Она стойко выдерживает мой взгляд, не опускает свой, не краснеет и даже приобнимает моего отца. Своего жениха.