Арман вдруг хватает меня за руки и уводит их от лица, а я сопротивляюсь, борюсь и шепчу:
— Пожалуйста…
Впервые противлюсь ему и решаю, что буду бороться во что бы то ни стало. Если и так, и так будет больно, то лучше я буду сопротивляться. Лучше, потому что тогда я буду знать, что сделала все, что было в моих силах.
— Пожалуйста… не надо.
— Ты боишься, что ли? — слышу сквозь пелену страха и затуманенного разума, а потом… потом меня крепко обхватываю мужские руки и прижимают к груди.
Он меня обнимает? Арман? Меня? Я плачу еще больше, потому что мне банально нужно это. Черт, мне нужна защита…
Я забываюсь и прихожу в себя из-за холода. Я не понимаю, что происходит, но постепенно угадываю потоки холодной воды, которые бьют по лицу и плечам, заливаются в разрез вечернего платья… Душ? Я резко дергаюсь, но слышу тяжелый мужской выдох, от которого цепенею больше, чем от воды.
За одно мгновение я вспоминаю себя, вспоминаю правила закрытого клуба и то, какое место в нем занимаю.
Мне нельзя поднимать глаза.
Мне нельзя касаться клиентов без разрешения.
Мне нельзя перечить и отказывать.
Но мне нужно быть сексуальной и зовущей.
Круглосуточно.
Вот правила, которые я услышала в первый же день, как попала в клуб Армана вместо сестры.
— Успокоилась? — грубый голос Армана приходит со спины.
Он надавливает на плечо, на которое накинуто полотенце. Он плохо контролирует силу и почти впечатывает махровую ткань в мою плоть, пока разворачивает к себе. Следом наталкивает спиной на раковину, за которую я цепляюсь обеими ладонями и пытаюсь устоять на ногах без чужой помощи.
— Да, — я киваю и чувствую, как першит в горле.
В голове до сих пор туман. Наверное, у меня впервые случилась настоящая истерика. Я смутно помню, что происходило и что делала, целый отрезок времени как будто выбросили прочь из моей памяти.
— Не тошнит? — спрашивает Арман. — Ты бледная до сих пор.
— Мне правда легче. Только в голове гул…
— Возьми.
Я поднимаю глаза на приказ и вижу, что он протягивает ко мне руку. На ней лежат две таблетки, которые кажутся крошечными на его огромной широкой ладони. Я не знаю, что это. Успокоительное? Дурь? Я медлю. Я боюсь глотать их, боюсь неправильно коснуться Армана, мои руки дрожат и я могу случайно царапнуть его, а еще мне страшно отпустить раковину и упасть.
Только Арман не отличается терпением. Он порывисто поднимает ладонь и буквально впечатывает ее мне в лицо, накрывает массивными пальцами мои губы и проталкивает таблетки в рот. Я послушно распахиваю рот и глотаю, но Арман не меняет позы. Ни на миллиметр.