— Я не вру.
— Я очень надеюсь, потому что никто из моих людей не верит в твои сказки. И знаешь, что будет, если через пару недель я не найду ничего, чтобы опровергнуть твою виновность?
— Что? — хрипло спрашиваю я.
Арман вздыхает, но не отвечает, а я решаюсь положить руку ему на плечо и прижаться к нему щекой. Рядом с ним я чувствую безопасность, даже не смотря на то, что было час назад, но будет ли так всегда?
Я остаюсь в номере одна. Перед уходом Арман сказал мне, чтобы я никуда не выходила и закрывалась на замок. Я и сама понимаю, что мне сейчас лучше никому не попадаться на глаза. Арман не может контролировать каждый сантиметр клуба, а приставить ко мне охрану — это все равно, что бросить вызов в лицо всем недовольным. Нет, так нельзя. Ему нельзя обострять ситуацию, он проиграет, если все вокруг решат, что он готов идти против правил и плевать на память о погибшем брате ради меня. Я беспокоюсь за Армана, и согласна сидеть тише воды, лишь бы ему было легче уладить все проблемы.
Мне по-настоящему страшно…
Я думаю о нем, о сестре, о себе.
Чтобы не сойти с ума, я встаю с кровати и начинаю перебирать одежду. Развешиваю рубашки Армана и жалею, что в номере нет отпаривателя. Я могла бы убить пару часов, занявшись глажкой. Так или иначе я отвлекаю себя обычными делами, а потом иду в душ. Открываю краны на максимум и обессиленно оседаю на пол.
Этот ужасный день, наконец, закончился. Меня не отдали Стасу и я пока что в безопасности. Я едва не засыпаю, устав от дел и нервотрепки, смотрю на запотевшую стеклянную стенку и начинаю клевать носом. Но меня отвлекает шорох, я нервно выпрямляюсь и провожу рукой по дверце кабинки, чтобы разобрать хоть что-то.
— Это я, — низкий голос Армана успокаивает.
Он отодвигает дверцу и смотрит на меня сверху вниз. Взгляд черный, неспокойный… Словно он еще не вернулся мыслями из другого места, не успел переключиться. Но он глядит на меня и тоже постепенно выдыхает.
— Все хорошо? — спрашиваю с надеждой и бросаю короткий взгляд на его ладони, не сбиты ли костяшки или еще что.
Арман лишь кивает, он молчит несколько мгновений, а потом перешагивает порог и заходит ко мне в кабинку. Его одежда вмиг промокает, но Армана это нисколько не заботит. Тогда я выбрасываю ладонь наверх, чтобы он помог мне встать, и снимаю с его широких плеч пиджак.
— Ты, может быть, не знал, но это делают до, — произношу, заставляя себя улыбнуться. — Сперва раздеваются, а потом заходят в душ.
Я отбрасываю его пиджак и принимаюсь за рубашку. Ткань липнет к его мощному телу и прорисовывает каждый налитый мускул, я снова и снова думаю, что Арман зверски сильный и выносливый. Люди не становятся такими от хорошей жизни, даже мужчины. На каждом уголке тела Армана следы мясорубки, через которую он прошел, он явно многое пережил, но вряд ли когда-нибудь мне расскажет. Такие мужчины молчат о прошлом, особенно о тех минутах, когда они едва остались в живых.