Быть его.
По-настоящему.
Без ролей и правил.
Я теряю его лицо, когда меня насквозь пронзают вспышки удовольствия. Дикого и совершенно необузданного. Я сжимаюсь и Арман стонет с вибрирующим рыком, загоняя в меня член глубже. Я ничего не вижу перед собой, но чувствую, как он жестко надавливает губами на венку на моей шее. Он что-то шепчет, пьяно и рвано. Я не могу разобрать и только крепче обнимаю его за плечи.
— Да, да, — шепчу зачем-то.
Арман дергается, делая смазанный толчок, и изливается в меня. Он наваливается на мое тело и я помогаю ему устоять.
— Так, — я запоздало отвечаю на его вопрос. — Теперь так.
В номере не горит свет, только желтоватые тени от ночника расходятся по комнате. Арман лежит на кровати, а я сижу на нем, оседлав. Смотрю на свои ладони, которые замерли на мускулистой груди. Они кажутся такими хрупкими на сильном как будто каменном теле Армана. Я легонько вожу подушечками пальцев по его коже и привыкаю к тому, что все это не сон. Все, что произошло между нами на очной ставке, потом в душе и сейчас.
Мы оба уставшие и расслабленные после секса. Шторы захлопнуты, а дверь закрыта на ключ. Мы одни.
— Ты больше не разговаривал с барменом? — я не хочу портить момент, но мне нужно знать.
Я не понимаю, почему тот сказал о моих шрамах. Бармен мог спутать меня с Яной, мы похожи друг на друга как точные идеальные копии, но шрамы… Нет, он сказал это специально. Но для чего? Это как-то связано с моей сестрой? Я гнала все подозрения прочь, чтобы не свихнуться в одиночку в номере, но невозможно постоянно отмахиваться от правды. Мы с Арманом дорого заплатим, если не сможем найти ответы на все вопросы.
— С ним сейчас трудно разговаривать. Один из парней переусердствовал и сломал ему челюсть.
Я шумно выдыхаю, а в сердце острой иголкой вонзается тревога.
— Тебе не кажется это странным?
— Кажется, — Арман кивает. — Я с Ровным ездил к нему домой. Нашел там двух детей и перепуганную жену. К ним явно приезжали до нас. Угрожали.
— Его заставили говорить?
— Да, я уверен в этом. Его подготовили ко встрече со мной, он знал, что должен сказать о шрамах и остальном.
— Но кто? Боже, Арман, я ничего не понимаю…
— Тише, тише.
— А ты уверен в Ровном? Вообще в своих людях?
— В Ровном — да, — Арман нажимает стальным голосом. — Твою сестру либо использовали вслепую, и тогда ее вряд ли оставили в живых, либо она работала на кого-то, чтобы втереться в круг Дитмара.
Я закрываю глаза, потому что не знаю, что хуже. Я больше всего на свете хочу, чтобы она была жива и невредима, но если она помогла убить брата Армана… Даже мои мольбы не спасут ее.