Прохожу в ванную и тут же закрываю за собой дверь на защелку. Знаю, что Арману это не нравится, но делаю так, потому что не хочу, чтобы он входил, смотрел на меня, трогал, проникал глубоко в душу. Он и так уже там, глубоко внутри. И сейчас я боюсь пускать его еще дальше.
Я умываюсь, смывая с себя остатки сна, и смотрю в зеркало. Вчерашний трудовой день не прошел без следа: под глазами залегли темные тени, взгляд потухший. Да и вчерашнюю работу на ногах я чувствую всем телом: поясница ломит, руки выкручивает, мышцы болят. Я однозначно не привыкла к такому и мне сложно, но вместе с тем убеждаю себя, что выдержу. У меня получится, иначе нельзя.
Позволяю себе украсть у рабочего дня еще несколько минут, ведь я и так уже опаздываю. На часах больше девяти, а прийти я должна была на восемь. Интересно, какое на кухне наказание за прогул? Оставляют без обеда или на час дольше отрабатываешь смену?
Открываю дверь и выхожу наружу, сразу же натыкаясь на Армана. Он стоит у двери, прислонившись к стене, и как-то странно смотрит на меня.
— Извини, — коротко говорю, — я заняла ванну дольше положенного времени.
— Катя, — с его губ срывается то ли предупреждение, то ли обвинение, но он больше ничего не говорит. Просто смотрит и молчит, вызывая между нами волну неловкости.
— Я пойду, — говорю. — И так уже опаздываю больше, чем могу себе позволить.
Я делаю всего пару шагов в сторону, после чего Арман хватает меня за руку и тянет на себя.
— Ты больше не вернешься на кухню, — он мотает головой.
— Хорошо, — я киваю. — А куда мне? В прачечную? Официантка из меня так себе, потому что я неуклюжа. Нет, конечно, если разбитая посуда не страшно, то я могу…
— Ты никуда не пойдешь!
Арман отпускает мое запястье, потому что я морщусь от его сильного сжатия.
— Хорошо, — я снова киваю, изображая послушание.
— Ты так меня наказываешь? — коротко спрашивает он, и мне даже требуется пару минут, чтобы осознать смысл его слов.
— Я не могу тебя наказывать, — мотаю головой. — Я лишь стараюсь быть достойной подчиненной.
Мы замолкаем. Арман смотрит на меня несколько долгих минут, а я отвожу глаза первой и иду до конца.
— Прости, — говорю. — Я не подумала…
Медленными движениями начинаю расстегивать рубашку, стараясь не смотреть на его лицо и не видеть его реакции. Одна пуговица, другая, третья… его руки накрывают мои.