Утром сбегаю на работу, все время поглядывая на кольцо, которое Макс надел на мой палец, разбудив посреди ночи: красивое, тонкое, платиновое. С маленькими бриллиантиками.
Неброское, но этим и красивое.
«Он соврал или нет? – гадаю, трясясь в автобусе. – Нет, наверное, Макс не имеет отношения к этому Аресу. Иначе бы убил. Но это не отменяет того, что он совершил со своим отцом. Не отменяет…»
Что бы я ни говорила Марине, поддерживая ее отношения с Андреем, но я не Марина. Она всегда жила надеждой, что все изменится, а для меня надежды давно нет.
Я твердо знаю, что люди не меняются. Они могут на время примерить маску, притвориться теми, кем не являются, но не меняются. И если Макс способен был убить своего отца, пусть даже и монстра, да еще и таким образом: опоив и сбросив с балкона, то…
Он плохой человек.
И я его люблю.
Приняла кольцо, и попросила уйти. Дать мне время в себя прийти. Макс, к моему облегчению, не стал спорить, и утром я проснулась одна.
- Привет, - Давид поджидает меня у работы. В одной руке желтая зажигалка, которой он нервно чиркает, в другой – букет кроваво-красных роз. – Это тебе.
- Не стоит…
- Марго, прошу тебя! – он почти силой заставляет меня взять букет.
- Ладно.
Принимаю цветы, чувствуя неловкость: рядом с Давидом мне неуютно. И стыдно. Стыдно за то, какой идиоткой я была три года назад, и за то, во что превратилась.
Иногда я представляла, как встречу его: успешная, красивая, под руку с самым идеальным мужчиной в Москве. И Давид, конечно же, все осознал бы. Пожалел бы, что потерял меня. Реальность оказалась не такой красивой: я не идеальна, не успешна, да и мужчина мой далеко не принц.
- Ты узнала?
- Спасибо, Давид, но не лезь в мою жизнь. И, пожалуйста, больше не поджидай меня ни в кафе, ни у работы, ни где-либо еще! – вежливо и твердо прошу его, решив, что подарю букет кому-нибудь в кадрах или в бухгалтерии. – Мне пора...
- Постой-ка, - он роняет зажигалку, и хватает меня за руку, чтобы удержать.
И задевает кольцо пальцами.
- Черт! Да ты издеваешься, - смеется он вдруг. – В вашем городе все дуры, как я погляжу: и Марина, и ты. Это он подарил?
- В нашем городе, - поправляю я. – Ты тоже вырос не в Москве. И тебя это не касается.
- Касается, Марго, - сквозь зубы парирует Давид. – Ты дорога мне! Я ведь говорил… я осознал все, осознал, что был говнюком. Давай попробуем! У нас все получится, милая, я больше никогда тебя не обижу, никогда…
Он придвигается ко мне, не стесняясь прохожих и моих коллег, которые смотрят. Сейчас смотрят, хотя на работе не замечают, будто я – тень от тени. Невидимка вдруг стала центром мира.