Я достала бумагу, чернила, перья и красный сургуч. Секрет того, как я собираюсь достать для нас проходную и пошлинную грамоты, у меня никто не выпытывал. Сказала, что сделаю, и все. О печати я никому не говорила...
Написав, что требовалось, узаконила пергамент и спрятала свою ценную ношу за отворот сапога. Не зная, какой тайник лучше, - пояс или кошель, решила, что ни тот, ни другой для такого большого города, как Лигго, не подходят. Я подняла отворот сапога и надрезала мягкую кожу. Печатку пропихнула внутрь, между складками внешней и внутренней отделки. А отворот, вернувшийся на место, удачно прикрывал наличие возникшего на икре бугорка.
- Весьма убедительно, - сказал лекарь, когда за общим столом в таверне читал мое письмо. - Хорошо было бы, если б ты еще нам и грамоты раздобыла, чтобы можно было при себе открыто носить оружие.
- Увы. Этого я не могу.
После ночного ужина, мы разошлись по комнатам.
Я не могла уснуть. Что дальше? Какой истинно сложный вопрос задал мне лекарь. Вечно скитаться с ними? Они вечно скитаться не будут. А Миракулум все равно не найдут, это совсем иной человек, - он сам появляется, где хочет и находит, кого хочет, а его самого догнать невозможно. Это мираж... Да и зачем я им? Зачем я им в Лигго? Грамоты подделывать? А куда, если от них?
Измяв постель, сна я так и не нашла, как и ответов.
Надев свои короткие штаны, обувшись в сапоги на босу ногу, я заправила полы рубахи и вышла из комнаты. Невыносимо было мучиться в этой комнате одиночеством, и я решила спуститься в конюшню. Все к тому же Варту. Тем более, ему я могла сказать все, без утайки. Спросить совета у него, покормить нарезанным бураком, потрепать по загривку. А он, молча бы выслушал мое покаяние в том, что я не знаю, что делать...
...не успела я по-тихому добраться до конюшни, как меня остановили голоса, еле слышно доносящиеся со стороны. Все внутри обмерло. Неужели враги Соммнианса смогли нас настигнуть?!
Сделав еще несколько шагов вперед, я затаилась у края стены. Цепкая рука опасения меня отпустила, но появляться перед разговаривающими торопиться не стоило. Я различила голос Сомма. И голос Витты.
- Забудешь ты, наконец, об этой глупости? - Приглушенно сказал Сомм. - Единственный раз, когда нам с тобой удается поговорить наедине, ты снова упоминаешь проклятое испытание Алхимика. Тем более он заражает им только мужчин.
- Но говорят, что была одна женщина! Была! И она будет единственной до тех пор, пока я не стану второй. Легко тебе называть это глупостью, когда ты его уже прошел. Быть может, это и глупо, но я не вижу более высокого критерия, по которому можно оценить истинно благородного человека, чистого душой и помыслами...