– Что все это значит? – спросила она.
– Мне столько же известно, сколько и вам, – пожал он плечами с той самой улыбочкой, с которой спустя каких-нибудь полчаса встретил явившихся его арестовать.
– Революция? – вымолвила Зита дрогнувшим голосом.
– А почем я знаю… может быть, и революция…
– Почем я знаю? И это говорите вы, – монархист, обласканный королем? Вы, так домогавшийся баронского титула? И вдруг это циничное: «Почем я знаю»! Даже от вас, слышите, от вас не ожидала!..
– Что делать, что делать… – как-то бесстыже повторял он, раскачиваясь и засунув руки в карманы.
Зиты уже не было в кабинете. Она позвала к себе горничную.
– Христа, дорогая… знаю, опасно сейчас в городе, но сделайте это для меня… Я вам никогда, никогда не забуду… Пройдите ко дворцу… спрашивайте, узнайте, смотрите… И когда узнаете все, бегите ко мне… Поняли?
– Поняла… – и, действительно, хотя и не было произнесено имя короля, однако Христа не сомневалась, что о нем, и только о нем думает ее госпожа.
От министерства путей сообщения до королевского дворца и пятисот шагов не было. Минут через двадцать, выросших для Зиты чуть ли не в целое столетие, вернулась запыхавшаяся Христа.
В глазах ее были и ужас, и какой-то бессознательный восторг. Зита бросилась к ней, схватила за руки.
– Ах, госпожа, госпожа!.. Что делается! Я была совсем близко… И страшно, и так тянет, тянет… Офицеры с полковником Тимо берут дворец… Сколько убитых…
– Говорите же… что вы узнали?..
– А разве узнаешь? Стрельба, суматоха… Разное болтают… Люди как сумасшедшие… Ах, госпожа!..
– Христа, пойдем вместе… Я должна узнать, что с ним…
– Что вы, что вы? Да разве можно! Да вас на куски разорвут… Нет, нет, я вас никуда не пущу… Вот немного отойду только и опять побегу.
И, оставляя Зиту мучаться в смертельной тоске, дважды бегала и возвращалась Христа.
В последний раз она сообщила о взятии дворца, о том, что никого из королевской семьи не могут найти.
Зита, на коленях перед висевшим у изголовья распятием, горячо, проникновенно, как никогда, молилась о спасении своего Адриана.
Еще, уже в третий раз, побежала Христа. Отсутствие ее длилось больше часу. Вернулась на заре. Еще немного, и яркое золото первых лучей брызнет в окно.
Измученная, бледная Зита, – глаза стали громадными, – уже не могла говорить, уже беззвучно шевелились сухие губы.
Умоляющим взглядом вопрошала она Христу…
– Теперь уже все знаю… Все… Убежали морем к отцу королевы Памелы… Только-только сейчас разнеслось. В погоню послали миноносец, а только, я думаю, уже не догнать…
Тихо, медленно сомкнулись веки. Погасли громадные глаза на бледном лице. Склонилась к плечу золотистая головка, озаренная первыми лучами солнца, и Христа бережно подхватила свою потерявшую сознание госпожу.