– А я что, защищаю царя, весь оставшийся мир, который нам неизвестен и о котором люди думаю черти что из-за невозможности лицезреть заграницу?! Мне плевать на политику, другим должен заниматься человек. Это просто буря в стакане воды, – опешила Влада от смятенности, неоформленности его мыслей, которые он неотфильтрованными грудами бросал в нее. Владимир производил впечатления невменяемого, и она испугалась, но умело скрыла это, как и ярость, оставаясь беспристрастной судьей и вершительницей.
– Ах, буря! От этой бури люди гибнут, дура! Эгоистичная дура! Какого черта ты тогда поперлась на это мясное побоище?! Какого черта ты состояла в партии и отстаивала идеи коммунизма?! Если уж тебе так неприятны любое давление и политика.
– Я… – замялась Влада, распустив глаза. Сквозь ее явную убежденность в собственной правоте и насмехательстве над ним (если тебя не способны поколебать, можно убедить себя, что ты всегда прав) она все же слегка смутилась. Свое неудовольствие она привыкла сбрасывать и, находя поддержку у слушателей, убеждалась в собственной непогрешимости. А сейчас слушатель искусал ее.
– Что, власти захотелось, как им всем, этим сволочам, преследующим свои цели? Время сволочей, слишком много власти и произвола. Да и на войне то же.
– Мне? – опешила Владлена. Да, впервые в жизни, один единственный раз, Владимир видел ее смятение. Больше она не позволяла себе такой распущенности. Она всегда была словно из иного теста сплетена, чем остальные, он не видел ее промахов. Даже в тот короткий промежуток времени, что они были одним целым, он, как бы не был опьянен, не заметил в ней раскрывающейся нежности, счастья от доверия, противного порой собачьего взгляда.
– Тебе! – выплюнул он, почти шипя. – Какая ты со всех сторон хорошая, просто совершенство, не подкопаться! И кем ты на проверку оказываешься? И война-то была тебе нужна только для того, чтобы показать, что ты заботишься о людях… А тебе плевать на них. Только вот не модно это сейчас. Видно, привлекают тебя те, кто на самом деле жертвует чем-то во имя жизни. Больше всего меня задевает то, что ты строила из себя. Покажи все сразу первому встречному – никто и не посмотрел бы на тебя. Но так было бы честнее.
«Как это плевать? – взлетело во Владе негодование. – Я ведь… Тащила, жизнью рискуя… Да что он понимает обо мне?! Невозможно другого до дна просмотреть…» Влада дошла почти до того, что пожалела себя.
– Хватит, перестань! – внутри нее ширилась оглушенность, сбитость, на миг перехватило дыхание, и Влада вместо атаки начала оправдываться. – Не думала, что ты способен на такое! Что с тобой?! Как ты смеешь судить обо мне, меня не зная?!