Тейч вздохнул, вновь нацепил на себя вежливую улыбку и решил перевести тему:
— Ни на что из этого я не намекал, сегодня был очень трудный день, если позволишь, мы сразу поедем к моему шурину, — сказав лишь это, дипломат умолк. А я наконец выдохнула от облегчения. За считанные секунды сердце в груди словно спринт пробежало, колотилось как бешенное. Поэтому не выдержала, задержала дыхание, чтобы замедлить сердечный ритм.
Дилан тем временем завел машину, включил свет передних фар, поворотник, а когда дождался возможности выехать с обочины, быстро тронулся с места, вклиниваясь в поток машин.
Я уже и сама была бы не против куда-нибудь приткнуться, забраться под одеяло, блаженно вытянуть ноги, а в особенности всё еще побаливающую лодыжку. А еще спать хотелось невероятно. Видимо, смена часовых поясов сказывалась, хоть я и поспала в самолете.
— Дыхательная гимнастика? — Болтливость Тейча теперь уже начала откровенно досаждать. — Мы тоже так делаем, когда не хотим грубить или проявлять любой вид агрессии.
— Моя опекун, Линда меня этому научила, — нехотя ответила я.
И действительно, моя нервозность и поведение в целом может вызвать лишние подозрения. А я сейчас, увы, завишу от его помощи. Пришлось мириться с неизбежным допросом.
Не дожидаясь следующего уточнения, ответила честно:
— Своих родителей я не знаю, меня оставили в приюте в годовалом возрасте, если то, что мне сказали — правда. А правила не позволяли мне — выведывать о своих родителях, им — видеться со мной.
На мое счастье дипломат развивать опасную тему не стал, и уставился на дорогу, уверенно лавируя в потоке машин. Я же наконец обратила внимание на достопримечательности. Мы сейчас миновали живописный парк и оказались на очень красивой набережной, по которой прогуливались люди. Точнее довольно много людей. Куртки, шапки, рюкзаки, сумочки — пестрой массой мелькали перед глазами, перемешиваясь с вечерней иллюминацией зданий на том берегу и на мостовой.
— Чуть дальше, на следующем перекрестке начинается наш проспект Нью-Йорка, — пояснил Тейч. — Мы с Кристофером живем через подъезд друг от друга. Только у него мансардный этаж, как он и мечтал. Сьюзан мне все уши прожужжала про его любовь к звездам. Правда, я так и не заметил у него дома ни одного телескопа.
— Сьюзан, это ваша жена? — уточнила я.
— Да, — и снова по его лицу пробежала мрачная тень. — Мы почти приехали.
Я толком не успела ничего спросить, как он свернул во внутренний дворик через поднятый шлагбаум и припарковал машину на место под номером «7А» прямо возле зеленых клумб и лавочки, развернутой к тротуару.