– Что, уже придумал, как подмазать будущую тёщу? – хмыкнул отчим. – Это ты молодец! Только это… Ты и про мамку свою не забывай.
– А что с ней? Думаешь, она будет что-то иметь против Ирки? Это из-за разницы в возрасте?
– Та не! – отмахнулся Семён Геннадьевич. – Ты скажи-ка мне, сынок, сколько ты за всё это время домой девок привёл?
Валера задумался. Ни к чему не обязывающих отношений у него было пруд пруди – монахом он никогда не числился, а вот чтобы девушку с родителями познакомить…
– Ни одной.
– Так а я про что! Мать твоя спит и видит, как тебя женить! Вот приведёшь ты эту девчулю, а мамка твоя как вцепится в неё, так не выпустит. Зуб даю!
– С мамой я уж как-нибудь разберусь.
– Это ты так думаешь, – пробурчал себе под нос Семён Геннадьевич.
Валера сделал вид, что не расслышал.
А в квартире тем временем проходили полевые учения по воспитанию силы воли и терпения.
– Я передумала. Кофе хочу.
Ирка, как самая настоящая послушная дочь, вылила только что заваренный чай и потянулась за растворимым кофе – молотый мама как раз сегодня допила. За пять раз.
– Нет, лучше чай.
– Мам… – Девушка ополоснула заварочный чайник и вновь заполнила его крупными чайными листочками и горячей водой. – Прости меня, пожалуйста. Я правда-правда не хотела, чтобы ты расстраивалась. И с Валерой я больше не увижусь.
– Ну и дура!
Ирка резко обернулась и с изумлением уставилась на улыбающуюся мать.
– Чё?!
Алиса Витольдовна поморщилась, но решила на этот раз спустить дочери её «чёканье».
– Что смотришь? Я ещё из ума не выжила, чтобы обвинять невиновного. Мальчик-то тут при чём?
– Мам, он всего на пять лет тебя младше, – напомнила девушка.
– И что? Раз вы вместе, значит, мальчик. Думаешь, я ничего не заметила?
– Не то что бы мы вместе…
Обмакнув пальчик в крем, Алиса Витольдовна облизала его и, не глядя на дочь, произнесла:
– Смотри, Ирка, упустишь мужика – всю жизнь жалеть будешь!
Семён Геннадьевич с трудом поднялся со ступенек, Валера хотел помочь, но отчим и сам справился.
– Всё-таки надо садиться на Людкину диету, – проворчал он.
– Только без фанатизма, – вставил Валера, – а то я маму знаю.
– Ничего, у меня есть парочка нычек. Даже мамка твоя не знает.
– Ты уверен? Мне кажется, в доме она знает всё.
– Не всё! – хохотнул Семён Геннадьевич, и всё же вид у него был не очень уверенный. – Ладно, сынок, поехал я. – Он похлопал Валеру по плечу. – Слышь, сынок, я уже и не помню, когда тебя в обычных шмотках видел. Ничего так.