— Я уеду завтра… прости…
Ну вот бля! Домолчался, сука!
— Никуда ты не уедешь. Все у нас будет хорошо, — я придвигаюсь ближе и кладу ладонь на ее плоский живот.
Меня вдруг окутывает странная радостная волна, будто осознание, что там, внутри теплого и мягкого чрева находится мой ребенок, которого я давно хотел и работал над этим, втайне от своего сладкого пломбирчика. Я не говорил Лейси о своей мечте, о ребенке.
— Он не твой, Даррен… мне так жаль… — тихий безжизненный голос вымораживает мои внутренности. Я не хочу слышать его. Хочу ее хрустальный смех, который колокольчиком разносится по дому, хочу искры смеха в ее глазах.
— Мой! Я чувствую. Не знаю, как объяснить…
— Ты чувствуешь то, чего хочешь на самом деле. Но я могу доказать… Сейчас.
Она отставляет кружку и пытается встать. Но я удерживаю ее на месте.
— Ты куда?
— Сумочка. В прихожей…
— Я принесу, сиди.
Я быстро выхожу из гостиной и ищу взглядом маленькую черную сумочку, похожую на портфель в миниатюре. Вижу ее возле зеркала на полке и тут же хватаю вещь.
— Вот, — протягивает мне маленький цветной кусочек картона, который вытащила из своего красного девчачьего кошелька.
— Что это? — спрашиваю я, разглядывая на картинке влюбленную парочку, которые запускают в небо бумажный фонарь с желанием. Может тоже запустить такой? А лучше сотню. Лейс протягивает руку и переворачивает картинку. А, календарь.
— Мой график. Месячные. Последний раз в октябре, за 2 месяца, до того, как я познакомилась с тобой.
— И это все твои доказательства? — улыбаюсь я, вздыхая с облегчением.
Но тут же моя улыбка испаряется, как только вижу горестный взгляд. Черт! Я должен ее успокоить и убедить, что мне плевать, чей это ребенок, а не искать доказательства, что он мой.
— Этот твой календарь ничего не значит. Я как врач, могу сказать, что много причин может быть, чтоб сбился график. Стресс, болезнь, смена климата… да что угодно, Лейси! Может ты просто забыла отметить эти дни. В ноябре.
— Не надо меня уговаривать Даррен, я уже все решила, — упрямо твердит пломбирчик и настойчиво разглядывает содержимое своей кружки.
— Что? Что ты решила?
— Я вернусь в Майами… завтра. Рожу этого ребенка и отдам на усыновление. Многим бездетным парам нужен малыш…
— С ума сошла?! Отдать своего ребенка чужим людям! — я вскочил и стал ходить по комнате. В голове не укладывалось, решение Лейс — абсурд.
— Хорошо. Решила отдавать на усыновление? Отдай. Мне.
— Я уже все решила… — потерянно бормочет моя жена, трясясь от нервной дрожи и стуча зубами о край кружки с горячим шоколадом, остывшим уже. — Я не Оливия, вешать на тебя чужого ребенка не буду.