- Я не могу больше… кажется, что я что-то не то делаю… и Ева, она так кричит от боли, что…
- Вот поэтому врач и пациентка не должны быть близки. Ты жалеешь ее, боишься причинить лишнюю боль. Хочешь, я буду проводить Еве процедуры? – похлопал Михалыч Тима по плечу, ободряя.
- Нет… я сам.
- Не доверяешь? Я же врач, я хирург.
- Именно! Ты отличный хирург, а я ортопед-реабилитолог, это моя работа, – засмеялся Тим и встал с дивана. – Хочу завтра Евушку свозить в местную поликлинику на рентген, посмотрим.
Этот нечаянно подслушанный разговор меня напугал. А что если Тим сдастся из жалости, прекратит мучить меня в бане? Я так и останусь с несгибающейся ногой? Или, что еще хуже, сдаст меня на лечение Михалычу? Поэтому я решила, что больше кричать не буду, по крайней мере постараюсь.
Вечером Тим понес меня в баню, сделав перед этим обезболивающее. Меня пробирала дрожь, теперь я уже не была уверена, что смогу не закричать. Мои процедуры длились почти весь день – то специальная зарядка лечебная, то растирания и массажи, то гимнастика для ноги с подвешиванием груза, но все это терпимо, а вот сейчас…
Раздевшись догола, я как всегда сидела полчаса в парной, на самой высокой полке, опустив покалеченную ногу в деревянную бочку с горячим отваром из трав, которые приносил Михалыч. Затем Тимоша переносил меня из парилки в баню и укладывал на толстый резиновый матрас, лежавший на полатях.
И тут начиналось самое страшное, мне иногда казалось, что Тим сломает мне ногу снова, теперь уже просто своими руками, боль была невыносимой, слезы струились по щекам, и я даже пару раз ругалась с любимым доктором, обвиняя его в издевательстве. Но сегодня я была молчалива, и только стонала, закусив губу до крови. Я вытерплю, я все смогу! И буду скоро совершенно здоровой!
В этот вечер случился небольшой прогресс. После бани Тим принес меня в спальню и стал мерить специальной круглой линейкой расстояние между голенью и задней частью бедра.
- Ого! – вырвался у него восхищенный возглас. Я обернулась и посмотрела на его радостное лицо. – Ева! Сорок девять градусов! Вот это да!
Я понимала его ликование, еще вчера линейка показывала всего двадцать один градус, которые мы смогли получить в результате трех недель ежедневных мучений. А тут за одни сутки двадцать восемь! Но в идеале нужно сто семьдесят, и я прекрасно осознавала, сколько мне еще предстоит плакать, закусывая губу… но я все стерплю, ведь мы вышли на финишную прямую, и я уже ощущала запах победы, витающий в морозном таежном воздухе.
Утром поехали в поликлинику, и первым человеком, кого мы встретили там, была Любаша. Она бросилась к нам, повисла на Тиме, даже не обратив на меня внимания. Я стояла рядом и тихо бесилась, глядя, как бесстыжая девка чмокает моего любимого в обе щеки. Не, вот наглость!