– Валяй, – кидает, расслабленно откидываясь на спинку качелей. Руку по-прежнему не убирает с живота. Как и я с его ладони. Она мне не мешает. И от его прикосновений… Не противно. На удивление.
– Он назвал тебя сыном, – выпаливаю. – Почему?
– Э, нет, маленьким мозгоправам знать это не обязательно, – уходит от темы. А ведь сам сказал, что могу задать это… – Расскажу как-нибудь потом. Сейчас у меня не то настроение, чтобы обсуждать моё прошлое. И вообще.
Он убирает свою ладонь из-под моих пальцев. Холодок тут же жалит по коже, и я одёргиваю кофту.
Алиев встаёт, аккуратно приподнимая меня. Выпрямляется в полный рост и потягивается, разминая мышцы.
– Ты скучная. Никакого с тобой веселья.
Это всё, что он говорит перед своим уходом.
Интересно… Что же его всё же связывает с тем человеком?
Громко выдыхаю и понимаю. Об этом я узнаю не скоро. Потому что когда Алиев уходил… Я видела его плотно сжатые кулаки. И тема для него…
Явно не из приятных.
Проходит почти неделя, но наш спор так и остаётся открытым.
У Артура не нашлось ни настроения, ни возможности отвезти нас в больницу. Начались какие-то проблемы.
Последнее время наш дом полон людей. Они остаются тут на ночь, и у Алиева много дел, которые ему нужно решить.
Поэтому мы так и не смогли выбраться из дома.
– Чего в облаках витаешь? – вздрагиваю, когда над головой раздаётся недовольный голос. Роняю из рук ложку и испуганно поднимаю взгляд на Артура. – Ушки давно чистила? Я тебе пару минут ору.
– Чего надо? – недовольно бурчу. Отхожу от него на несколько шагов. Чего вообще близко так встал? Поднимаю ложку с пола, кидаю её в раковину и беру новую.
– Собирайся, в больничку поедем, – огорошивает.
Что? Почему так внезапно? И почему именно сейчас? Лучшее ли это время? Дождь на улице льёт как из ведра.
– Может, дома останемся? – у меня огромное желание поехать в больницу, чтобы узнать пол ребёнка, но мне всё равно тревожно выходить из дома.
Да ещё и плохие картинки перед глазами. Как машину заносит на мокрых дорогах, и мы падаем в кювет. А что нет? Страшно мне. Стала социофобом. Да и чем ближе подбирается срок, установленный Райским – тем я становлюсь нервнее.
Неделя осталась.
– Боишься? – ухмыляется, облокачивается на столешницу. – Трусишка.
– Нет… – его обзывалку пропускаю мимо ушей. Сам такой. Хотя он таким и не является. – Просто… Ладно. Я, наверное, просто накручиваю. Сейчас соберусь.
Я отвожу взгляд в сторону, только бы Артур перестал так смотреть на меня. Он же глумится! Подшучивает надо мной!
После того, что между нами произошло… Он постоянно шутит надо мной. И относится мягче. Порой может огрызнуться, но тут же шипит от злости, что не сдержался.