Мерзкий холодок бежит по спине.
– Ребёнок? – морщится. – Херня. Таким как Алиеву не нужны дети. Они волки-одиночки. Зачем ему жить? Он уже всё черпнул из жизни. Сделал, что хотел. Встретил тебя. Убил Климова. Забавно, да? Забавнее то… Что он не сделал бы этого без моей помощи.
Его слова всё больше добивают.
– В каком смысле?
Райский опять улыбается. В этот раз довольно. Поднимает взгляд вверх и будто витает в облаках.
– Это я подсказал его людям, что ты – дочь Климова, но есть одно маленькое но… – он резко замолкает. Задумывается. – Хотя, это не для твоих детских ушей. А то разнервничаешься. Мне ни к чему твой выкидыш… Твой ребёнок ценен для меня.
– Почему? – я невольно обхватываю живот руками.
– Потому что, – сверлит взглядом мои ладони, покоящиеся на пупке.
– И это всё? – приподнимаю бровь. – Потому что?
– Ага, – отзывается скучающе. – Ты, конечно, тоже мне нужна…
Он жадно осматривает меня с головы до пояса. Всё, что видит из-за стола.
– И твоё тело…
Я вижу этот похотливый взгляд.
И он… Подталкивает меня сделать то, что я сейчас творю.
Хватаюсь за вилку, и подставляю её к шее. Слегка нажимаю, чтобы Райский не думал, что я играю с ним в шутки.
А от этого он…
Даже подскакивает с места. Смотрит взволнованным взглядом. Но черты лица тут же ожесточаются. Становятся острее.
И пока он не остыл, нажимаю на кожу, и произношу:
– Отпусти меня, – выдыхаю. – Иначе я себя зарежу.
– За ребёнка не боишься? – пытается вразумить.
– Он всё равно умрёт в этом доме, – сглатываю. – Или отправится в детский дом.
– Так уверена?
Мне рассказали об этом остальные. И да, я уверена.
Аккуратно встаю со своего места, делаю шаг назад. А он наоборот, вперёд.
– Не подходи! – выставляю руку. Демонстративно сжимаю вилку сильнее. – Я не боюсь смерти! Поэтому если надо – отправлюсь вслед за Артуром! Одно движение, и…
Я ничего не успеваю понять. Руку обжигает, пальцы ломит, и вилка сама выскакивает из больных ладоней. Шиплю от боли. Их словно ломает.
Но тут же прихожу в себя. Пытаюсь взять её с пола, но меня хватают за шею, и сдавливают прежде, чем я присаживаюсь. Задыхаюсь, открываю рот и глотаю воздух. А Райский смотрит. Усмехается. Победным взглядом очерчивает лицо и тело.
– Эх, зря ты, – качает головой. – Я же хотел по-хорошему. А ты…
– Отпустите, – хватаюсь ногтями за чужие предплечье. Вонзаюсь в него и пытаюсь ослабить хватку. Не могу дышать.
– Саш, отпусти, просит же…
Миг и хватка на шее слабеет. В комнате загорается свет. И я чуть не падаю на пол. Но рука всё ещё крепко держит.
Там, в тускло освещённой части стоят ещё трое. И из-за темноты… Я их не видела. Не почувствовала присутствия. Они так затихли, что я ничего не поняла.