Начинаю бессмысленный диалог. Пока малышка садится на подушку, поджимает к себе коленки и подаёт расчёску.
Она чудаковатая. Ведёт себя так открыто перед незнакомым человеком.
– Да, а ты - Майя, я знаю. Я запомнила, – кивает, пока вожу по шелковистым густым волосам расчёской. – Я очень удивилась, когда папа привёз тебя. Мы будем дружить?
– Конечно, – отвечаю дружелюбно, даже не притворяясь. Она такая… Простая. Лёгкая. И словно воздушная. – А Артур - твой родной отец?
Понимаю, что моё любопытство никуда не денется, поэтому решаю спросить сразу.
– Нет, – не знаю, почему, но эти слова приносят облегчение. Такое чудовище, как он, не может родить такой искренний лучик света, как Соня. – Артурчик приказывает называть его по имени, но мне привычнее «папа». У меня его никогда не было. Хочу, чтобы им был братик Артур. Но тот… Вечно пропадает! Приезжает редко, проводит со мной неделю, а потом уезжает. А последние три месяца его вообще не видать! И с тобой приходит! Жениться будет! Я тебе сто процентов говорю!
От её слов на душе становится грустно. От той мысли, что у Сони нет родителей.
А от второй… Ужасной фразы. Про женитьбу.
Об этом я не подумала. Что если он, как и другие, захочет наследство Климова? И тогда… Я стану вечной его заложницей? Женой. С ребёнком.
Но в безопасности. А с ней ли?
От этого человека не знаешь, что и ожидать.
Он и есть сама опасность.
– А где твои родители? – я не хочу этого спрашивать. Но слова вылетают неосознанно.
– Не знаю, – бубнит девочка, но ни капли не расстраивается при моём вопросе. – Мне не важно. Бросили, наверное. Назар сказал, что меня в лесу нашли. Но я, если честно, уже и не помню. Только тёплые руки Артура.
– И когда это было?..
Мне жутко хочется обнять её. Слёзы на глаза наворачиваются.
Я всё это представляю.
Маленькую девочку, одну, в лесу. А если ещё…
– Четыре года назад, в январе! – зимой. Это дело было зимой. Продрогшая, синеющая. Какой кошмар… Знала бы, кто её родители, даже я не вытерпела бы. Хорошенько вмазала им по лицу. Если это сделали они.
Слёзы катятся по щекам. Шмыгаю носом и пытаюсь не выдать подступающей к горлу истерики. Потому что… Я представила на её месте своего малыша. Я и врагу такого не пожелаю. Это ведь ребёнок.
А ей-то было… Года три-четыре…
Совсем ещё малышка.
– Эй, рёва-корова, ты мне косички плести будешь?
Энергично качаю головой и улыбаюсь. Приступаю к косичкам и пытаюсь забыть тот ужас, всплывший у меня в голове.
***
Как только мы заканчиваем с причёской под болтовню, Соня убегает на кухню. Приносит мне немного фруктов, потому что когда я захотела есть, наступил вечер.