Но Маша решила сказать какую-то ерунду. Даже подошла ближе и взяла меня за руки.
— Скорее всего устал. И вообще, не суди его строго, хорошо? Он… особенный, понимаешь?
Я задумалась, действительно пытаясь это понять. Или хотя бы в чем разница между словом «странный» и «особенный»?
— Да, — ответила я, чтобы не нагружать мысли.
Потому что после перелета и ближе к вечеру наверное тоже устала.
— Спасибо. Тогда снимай платье, забираю его на доработку. Завтра продолжим.
Вот так быстро все и закончилось. Отобрав мою прелесть, Маша оставила меня одну, отдыхать. И я не была против, мечтая о ванной и покое в адекватной тишине.
— Гавр, ты спятил? — едва не зарычал брат в спину, когда заходил следом в его комнату. — Почему сразу ничего не сказал?
Гавриилу даже не нужно было уточнять, о чем идет речь. Они всегда понимали друг другу с полуслова. Тем более, Рафаил прекрасно видел его реакцию на Златославу. Но это действительно на сегодня оказалось для него слишком. Чтоб терпеть такую привлекательную компанию почти целый день, эту душную близость в тесном самолете, и под конец дня созерцать в красивом свадебном платье, пошитом руками Маши.
— Сразу не было повода.
— И давно это началось?
Вот так всегда. Когда у Гавриила появляются проблемы, брат делит их на двоих. И теперь его влечение к Злате — проблема тоже общая.
— Нет. Только с каждым днем все сильнее… накатывает.
— Здорово, твою мать, — выругался Раф, как всегда в своем репертуаре. — До свадьбы неделя. Как вы будете изображать влюбленную пару?
— Я думаю об этом каждый день. Потому что даже не представляю, что будем делать, когда гости начнут кричать «горько». А это часть традиции, которые в том числе хочет увидеть Огава. Я как-то не учел, что придется его развлекать до такой степени.
Рафаил тяжело вздохнул и произнес очевидное:
— Так, мне надо выпить. Сейчас вернусь.
Он вышел из комнаты. Но побыть одному не дали — к нему зашла Маша. И как-то сразу стало лучше и хуже одновременно. Гавр соскучился и теперь безмерно рад ее видеть. А еще с ней можно быть собой. Разве что все равно свои глубокие чувства приходилось запихивать еще глубже. Они только друзья. И портить этого не хотелось ничем. Даже крупицей воспоминаний о сексе… с ней.
— Можно? — спросила она.
— Заходи.
И ведь почти не изменилась, даже как-то похорошела после родов. Разве что немного похудела. В любом случае материнство ей к лицу. А еще любимый мужчина рядом и работа ее мечты.
— Ну как ты? — сразу поинтересовалась.
Черт, да он как будто болен. Хотя это и так ясно, что он не в порядке.