— Зря ты сказал при Никите такое, — укорила я его, нервно обхватив себя руками. — Он ведь теперь на весь город разнесёт…
— Почему ты не отвечаешь на звонки? — грубо перебил он меня, требовательно посмотрев в глаза.
Я отвела взгляд и закусила губу, не зная, что сказать. Признаться в своей трусости было выше моих сил, но и обманывать его, выдумывая несуществующие причины, не хотелось. Казалось, он видит меня насквозь, и без моего ответа на свой вопрос и так все прекрасно знает. Но зачем-то хочет услышать это от меня, глядя в упор и терпеливо ожидая, когда же я, наконец, соизволю признаться. Только ничего подобного он так и не дождался. Все, на что меня хватило, это произнести едва слышное:
— Прости…
— Никогда больше так не делай, — грозно потребовал он.
Кивнула. И почему вдруг стало так стыдно за свой поступок? Я всегда считала, что имею полное право не отвечать человеку, если не хочу с ним разговаривать, так почему же сейчас это стало казаться неправильным?
— Не буду…
— Нам надо поговорить, Камила. Давай пройдём в кухню, и ты сваришь нам свой роскошный кофе?
Он что, серьёзно? Какая кухня? Какой кофе? У него там сын болеет, а он собирается тут кофе со мной распивать?!
— Как себя чувствует твой сын? — спросила не своим голосом. — Разве тебе не нужно быть сейчас рядом с ним?
Миша ничего не ответил, но черты его лица будто слегка заострились. Он вдруг резко пошёл на меня, так и оставив мой вопрос звенеть в воздухе без ответа. Я непроизвольно попятилась от него, пока не ткнулась спиной в длинный платяной шкаф. Хотела уйти в сторону, но он не позволил, поставив руку на плоскую дверцу мебели с той стороны, в которую я собиралась сбежать.
— Посмотри на меня, — потребовал непреклонным тоном.
Нервно выдохнула и подняла взгляд. В сердце словно кольнули чем-то острым, так красивы были его внимательные глаза.
— Ты нравишься мне, Камила, — Миша наклонился к моему лицу непозволительно близко, так, что аромат его кожи, смешанный с невыносимо приятными нотками терпкого парфюма, мгновенно задурманили мне голову. — И чем больше я тебя узнаю, тем сильнее нравишься. Я знаю, что это взаимно.
Боже, зачем он это говорит! Стало трудно дышать, и я снова опустила взгляд. Не знаю, от чего смутилась в большей степени — от того, что мои чувства к нему так очевидны, или же от того, что они оказались взаимными… Но какое это имеет значение, если у него есть семья? Между нами все равно никогда ничего не будет! Я ни за что на это не соглашусь. Никогда.
— Камила, смотри на меня, — снова строго потребовал он.