— Чёрч, — сквозь стучащие зубы прошептала она его имя. — Пожалуйста… Я больше не могу…
— Хорошо, — сказал он, снова с силой толкнувшись в нее.
Эмма крепко зажмурила глаза и почувствовала, как у нее задрожали бедра.
— Я давно хотел это увидеть.
— Увидеть…, — ее голос затих, пока она подыскивала слова.
— То, что ты делаешь... каждую ночь… когда полагаешь, что все спят... и думаешь обо мне, — тяжело выдохнул он. — Я уже заставил тебя кончить не менее десятка раз. Теперь хочу испытать это лично.
О, он знал. Конечно, знал. Он что, сидел у стены и слушал, как она мастурбирует? Слушал ее тихие стоны? Стоял у ее двери? Он к себе прикасался? Да, прикасался, она в этом не сомневалась. Все это время они были порознь, но уже давно трахались друг с другом.
«Сколько времени потрачено впустую».
Эмма кончила, громко вскрикнув и выгнув спину, ее руки напряглись под его хваткой. Увидев, как маняще приподнялась ее грудь, он снова приник к ней губами. Его толчки стали беспорядочными. Бешеными. Пугающими. Ее оргазм усилился, и когда она начала кричать, он накрыл ее рот своим.
Чёрч кончил неожиданно и без предупреждений. Он вонзился в нее так глубоко, как только мог, задев то место, где боль каким-то волшебным образом превращалась в удовольствие. Он отпустил ее руки и, схватив Эмму за бедра, как можно крепче прижал ее к себе. Она стиснула зубы и терпела, всем телом корчась и извиваясь в его руках от напряжения.
К тому времени, как Чёрч закончил, она уже была на полпути к следующему оргазму.
Они оба были на грани удушья в полной воздуха комнате. Он рухнул рядом с ней на спину, прижав к груди руку. Его глаза были закрыты, рот приоткрылся и судорожно хватал воздух.
Распахнув глаза и всё еще вытянув руки над головой, Эмма смотрела в потолок. Ее ноги были по-прежнему широко раздвинуты. Через пару секунд она, наконец, опустила взгляд и осмотрелась. Ее порванные трусики каким-то образом слетели с ее ноги, и теперь Эмма была совершенно голая. Хотя на Черче ещё оставались джинсы, которые обмотались вокруг его щиколотки.
«Господи, если он творит такое, запутавшись в чем-то одной ногой, то в следующий раз я точно умру».
Эмма облизнула губы и снова уставилась в потолок. Она, наконец, перестала плакать.
— Как ты? — тяжело дыша, произнесла она.
Эмма на него не смотрела, но поняла, что он открыл глаза.
— Охуительно.
Его ответ так ее потряс, что она повернулась и, открыв от изумления рот, уставилась на него. На лице у Чёрча блуждала хищная ухмылка, а от его бесстыжих глаз буквально раскалялась комната.
— Я, может, и странный, — сказал он ей. — Но