«Мои» инквизиторы плелись следом. Молча, хмуро, зло наблюдая мой «виляющий» (виляла я бедрами и тоже исключительно на благо образа) вояж к лифту. Наше общение в машине оставило неизгладимый след на нежной мужской психике. Подозреваю, если бы не приказ довезти меня в целости и сохранности, следующей остановкой был бы темный лес, где бы меня с удовольствием зарыли в землю. Живой.
А так приходится тащиться следом и терпеть мой довольный вид. А я довольна. Давно живу по принципу «сделал гадость — в жизни радость». Особенно, если гадость сделал инквизитору. Злобное сопение за спиной стихло лишь тогда, когда меня подвели к огромной дубовой двери, перед которой разинул пасть лифт. Дверь распахнулась, я отважно шагнула в неизвестность. Дверь с грохотом закрылась. Интересно, на гробу крышка так же громко захлопывается?
— Ждите! — донеслось через толстую дубовую дверь. — Мистер Стоун скоро будет.
Можно подумать, у меня есть выбор. За дверью двое амбалов, готовых свинтить мне шею по первому приказу, а за окном такая высота, что прыгать пропадает всякое желание. Я подошла к окну, присвистнув от открывшегося вида. Огромный город сверкал и переливался в вечерней мгле, как полный самоцветов сундук, опрокинутый неуклюжим воришкой. А над городом раскинулось безграничное и прекрасное небо. Звезды алмазами сверкали в его черных, похожих на бархат глубинах, насмешливо глядя, как суетятся люди среди поддельных огней.
Искусственный блеск затмевает свет звезд и разглядеть их с улиц города почти невозможно, грохот улиц оглушает, роскошь и суета кружит голову. И смотреть в небо нет уже ни сил, ни желания. Скольких перемолола эта яркая ловушка, обещая славу и богатство. Скольких еще перемелет. Но люди все так же стекаются в столицу, надеясь найти здесь счастье, любовь, богатство… Наивные. Выжить здесь могут единицы.
Глазеть на город я устала. Обернулась к двери, топота спешащего ко мне инквизитора я не расслышала. Чудно. И я принялась бродить по комнате, разглядывая ее убранство. Скромненько. Неожиданно. Комната так разительно отличалась от кичливого убранства фойе, что казалась почти пустой. Хозяину кабинета, очевидно, было плевать на моду и царящие в ее мире правила. И на роскошь ему было плевать. Светлые стены, простой дубовый стол у окна, диван и столик посредине комнаты, светлый, почти без рисунка ковер на полу. Шторы на окнах отсутствовали, картины на стенах тоже. Зато писчие принадлежности были расставлены со скрупулезной точностью, словно под линейку.
Я не удержалась и сдвинула подставку с ручками, хоть так пытаясь досадить неизвестному мне мистеру- инквизитору. Выпитое вечером слегка выветрилось за время поездки, но хмель все еще блуждал в моей крови, заставляя делать глупости.