Нас так боялись, что решили запечатывать дар с младенчества. После поняли, что не стоит это делать пока дар не пробудится. Сколько умерло младенцев одним Богам известно. Пока ребенок только начинал жить, его сила дремала, медленно пробуждаясь и подпитываясь из внешнего мира. Перекрытие таких каналов в раннем детстве вело к неминуемой смерти ребенка. Но призрачников боялись настолько, что шли на любые риски. О да, ведь это тот маг для которого нет границ и следить за ним сложнее чем сторожить воздух. Он может творить что угодно и быть где угодно, блуждая из сна в сон. И даже если его принудили работать на правительство никто не был уверен, что он не служит еще кому- то. Легче запечатать и подписать конвенцию про неиспользование.
От смерти меня спасла всего одна бумажка, подписанная за пару месяцев до моего рождения. Смешной свод законов, согласно которому любой маг рожденный с темным даром не подлежал клеймлению до вступления в полную силу. Мага запечатывали, связывая его дар специальным заклинанием в тот день, когда его сила пробуждалась. Моя сила проснулась в пятнадцать лет, когда я уже и не ждала, что стану темной. Порой люди носят дар в себе, не обладая магией. Таких называют сосудами. Сила может дремать не в одном «сосуде», пока не проснется в одном из представителей рода.
Когда пробудилась моя сила, это стало крахом всех надежд и чаяний. Но я выстояла, смогла начать все сначала.
— А если я откажусь? — собственный голос показался мне чужим и далеким.
— Я предлагаю вам вернуть контроль над даром, снова подал голос Стоун. — Не так уж и мало.
— И за это вы попросите плату, — вздохнула я. — и тоже не малую.
Хотелось плакать. От собственной беспомощности, как тогда в детстве, когда на моей спине выжигали печать, лишившую дара и заперев меня внутри собственных снов.
— Виктория, — в голосе Стоуна проскользнула какая-то странная интонация, — я понимаю, что вам тяжело и вы чувствуете себя загнанной в угол, но…
— Ничерта вы не понимаете в том, что я чувствую! — меня все же прорвало, глаза защипало и я испугалась, что действительно разревусь прямо в кабинете.
Нельзя! Этим показывать свою слабость смертельно опасно. Моя жизнь, моя судьба, мой дар в их руках. Теперь вот и свобода… Ненавижу!
— Отказаться вам не позволят, — голос Стоуна опять стал холоднее стали. — Ваши способности нужны инквизиции.
— Запрете или выходить мне все же разрешат?
— Вам придется сменить квартиру. — бесстрастно глядя мне в глаза, заявил Стоун. — Сюда вас привезли под видом срочной проверки, более в офис вам являться не нужно. Да и в ваших интересах перейти под защиту нашего ведомства. Боюсь, ставки слишком высоки и в охоту за артефактом ввяжутся спецслужбы других государств. Будьте благоразумны.