Зори моей иронии не уловил, продолжая прижимать к груди старую детскую пижамку. Иногда я завидую восторженности Зори, его легкости восприятия жизни. Как бы его не пинала и не била судьба, гоблин всегда сохраняет внутренний свет и позитивное мышление. Я все же от каждого нового пинка только замыкаюсь сильнее, ощетиниваясь на окружающих своей злой иронией и откровенным хамством. И вот сейчас Зори придется встретиться с моими недостатками лицом к лицу.
— И он не человек, — подытожила я. — Он оборотень. А это шерсть и слюни, царапины на паркете и шерсть на ковре.
Зори как раз приложил пижамную рубашку к своей впалой груди, бережно раскладывая на ней складочки. Ох, бедный Каэл, знал бы он, во что выльется его жест дружелюбия, сжег бы эту тряпку еще неделю назад. Теперь бедный ребенок познает весь ужас гоблинской преданности, и кошмар благодарности. А Зори может, сама от этого страдаю.
— Но он нас спас, — все так же мечтательно продолжал гоблин. — Мы должны быть признательны.
Все! Это была последняя капля в моем океане терпения. Это подобострастие Зогра, его невесть откуда взявшаяся преданность оборотню — инквизитору. Все эти попытки доказать мне, что Стоун душка и лапочка меня доконали.
— Спас?! — моему шипению могли позавидовать все ядовитые кобры в мире и каждая индивидуально, — Тоесть ты ему благодарен за то, что он нас спас?
Зори заподозрил то, что сказал что-то не так. Что именно он еще не понял, но на всякий случай кивнул, потом поразмыслил и, прижав уши к голове, отчаянно ею замотал. При этом делал все абсолютно молча, боясь ляпнуть еще что-то не то. Но меня уже понесло и гроза бушевавшая в душе, разрядилась молниями в первого, кто подвернулся под руку. Увы, к несчастью, это был мой безропотный ушастик.
— Зори! Да очнись же ты! — меня слегка потряхивало от переживаний, а голос то и дело срывался на мерзкий визг, — Он просто делал свою работу! Ему плевать на меня, тебя, ему плевать на наши жизни! Он выполнял приказ!
— Но те люди они… — попытался встрять Зори и осекся.
— Те люди просто тоже выполняли приказ, — я подарила гоблину нервную ухмылку. — И хочу тебя удивить. Им тоже было на нас плевать! А я… я… Просто меня бы стали использовать другие люди, на благо другой страны…
Чем больше я говорила, тем больше задыхалась. Каждый новый вдох давался с большим трудом. Мысли путались, сердце грохотало в груди словно разогнавшийся локомотив. И голос. Он стал звучать отчетливее, громче, настойчивее. Хотелось причинить боль, унизить, растоптать это мерзкое существо, дрожащее передо мной. Хотелось пнуть его, свернуть хрупкую шейку. Выпустить гнев. И самое страшное, что я понимала, я это сделаю. Я сейчас убью Зори.