Будто калейдоскоп, все перекручивается, и я уже была готова схватиться за голову от боли, потому что, роясь в моем мозгу, король не церемонился, он выворачивал все наружу, но я терпела – сама ведь разрешила.
Все закончилось моим поцелуем с его сыном, а дальше обрыв…
Буквальный.
Все снова исчезло и заволокло туманом, который, рассеиваясь, оставил меня одну в пустоте.
Оглянулась.
Теперь я стояла на краю утеса, под которым волновалось серое ураганное море.
– Знаете это место? – раздался неожиданный вопрос незнакомым голосом.
Я обернулась.
Позади стоял король, живой, невредимый и очень грустный.
– Нет, – покачала головой я. – А должна?
– Оно из вашей головы. Мы ведь сейчас в ней находимся.
– Тогда моя голова то еще угрюмое местечко, странно, что здесь нет гигантских тараканов, – вяло усмехнулась я, глядя на убегающие за горизонт бескрайние воды.
– Это мыс Белых Рысей, – отозвался король. – Я бывал здесь очень давно, только тогда он выглядел иначе. Там стоял маяк…
Мужчина указал на кривой обломок утеса с острой кромкой.
Я поморщилась и потерла виски – голова опять начала трещать.
– Мыс Белых Рысей, я точно никогда не бывала тут…
– Возможно, видели на открытках. – Король подошел ко мне вплотную, так что между нашими плечами оставалось не такое большое расстояние. Теперь мы оба смотрели вдаль. – Это было живописным местом. Жаль, я больше никогда не увижу его вживую.
– Мне тоже… – искренне посочувствовала я. – Но вы ведь понимаете, что я пришла не за тем, чтобы показать море и обломок горы. Вы умираете, ваше общество рушится, и завтра Кристофф будет коронован…
– Он еще не готов, – мрачно отозвался мужчина. – Еще совсем мальчишка…
– Тогда кто? – не выдержала и спросила я.
– Кристофф – за неимением лучшего… – король отвечал смиренно, будто уже свыкся с мыслью о собственном уходе. – Но его сметут, сметут и любого другого: Бэдфорда, убьют Кристину…
Я поняла, что он говорил о той беременной, что плакала в углу комнаты.
– Никто из моих детей не готов к власти… Хотя я тоже был к ней не готов, когда ушел мой отец. Мне бы еще лет пять…
– И что бы вы сделали за эти годы? – искренне спросила я. – Поменяли бы что-нибудь в обществе? Исправили ошибки?
Мужчина расхохотался, открыто и беззлобно.
– А что я, по-твоему, делал всю свою жизнь? Я исправлял общество, но оно не меняется в один миг, за одно поколение. Это море перед нами точило берег не один миллион лет, чтобы он стал таким прекрасным. Так и я: чтобы изменить правила игры, начал двигать фигуры – превращать пешек в ферзей. Но для этого нужно порой совершить сотню ходов.