Я навострила уши: уже не впервые в диалоге этих двоих звучал намек на общее студенческое прошлое – значит, однокашники.
– Все-все! Умолкаю. – Алмур поднял ладони кверху и показательно провел двумя пальцами по губам, мол, запер рот на замок.
Тем временем мы добрались до комнаты, сплошь заставленной манекенами и заваленной тканями. Жутчайший бардак – Томпсон бы повесилась!
– Творческий беспорядок, – улыбнулся Алмур, вновь подскакивая ко мне. – Тут я творю. Моя мастерская!
– Ага, – рассеянно кивнула я, осматриваясь по сторонам.
Шуша с плеча Алмура тем временем спрыгнула и скрылась где-то в завалах шелка. Только хвост мелькнул.
– Вильгельм, – начал Бэдфорд. – Как я уже говорил, на этой девушке я жениться не собираюсь. Но мне нужно, чтобы ты ее приодел.
Алмур нахмурился, скрестил на груди руки, даже черненький галстучек чуть выбился от невысказанного возмущения хозяина.
– Исключено! Ты знаешь правила! Я эксклюзивный портной дворца. Исключение – лишь свадьбы. Если я начну шить всем подряд, то грош цена моей уникальности.
– А ты никому не говори, – Бэдфорд подмигнул ему левым глазом. – Я же не говорил о твоих похождениях ректору. Эти ваши «нестандартные вечеринки для не таких»…
– Ну ты сравнил… – Алмур по-девчачьи надул губки.
Рассел продолжал:
– Пусть все думают, что будет свадьба. Потом она внезапно расстроится. Ты ничего не теряешь.
– Прецедент рождает повторения, – глубокомысленно изрек модист. – Знаешь, сколько потом будет «расторгнутых» помолвок, и все ради платья от меня?
– Не будет, – пообещал рьен. – У этой рье нет одежды, нужно решить вопрос.
Алмур опять посмотрел на меня, странно и задумчиво.
– Как это нет одежды? – задал вопрос уже мне, и я с готовностью повторила слова легенды.
– Украли чемоданы. Воришки в Лострейде на редкость пронырливы.
Алмур тягостно вздохнул и, кажется, сдался.
– Только ради Рассела и моего долга. Впрочем, я тоже джентльмен и обязан помочь такой красивой рье, – он будто уговаривал сам себя. – У вас что, совсем-совсем ничего нет?
Я грустно покачала головой, выставляя наружу туфельку из-под платья.
– Вот. Замерзаю, – пожаловалась я и даже всхлипнула, взывая к тонкой душевной организации местного дизайнера.
Стоило Вильгельму увидеть мою обувь, он вновь схватился за сердце, а после упал.
На колени. Передо мной!
Я даже отшатнулась, а он, как заправский командир, грозно рявкнул:
– Стоять! – Он склонился над самой туфлей, будто ищейка, и вперился в нее взглядом. И так посмотрел, и эдак. – Кто мастер? Где конкурент?
– Эмн… – замялась я и вопросительно глянула на Бэдфорда. Не рассказывать же Алмуру, что мастер как минимум еще не родился в этом мире.