― Кто?
Я открываю глаза и поворачиваю голову, чтобы встретиться с его карими глазами.
― Твои товарищи.
― Завидуют? Мне?
Тихо смеюсь.
― Почему это такое чуждое понятие?
― Чему им завидовать?
Я сидя, поворачиваюсь в кресле, чтобы встретиться с ним лицом.
― Потому что ты лучший борец в команде. Ты пришел из ниоткуда переводом, и опозорил их личную статистику, или я ошибаюсь в этом?
Лохматые волосы Ретта развеваются, пока он качает головой.
— Ты хороший парень, и это, наверное, тоже сводит их с ума. Плюс, ты встречаешься со мной.
Он фыркает.
― Из всех людей, с которыми могла бы встречаться, ожидаешь, что люди поверят, что ты выбрала меня?
― Я имею в виду, ты не хочешь? Попробовать?
― Это не то, что я имею в виду.
― А что ты имеешь в виду?
― Ты хочешь встречаться со мной? ― Его левая бровь приподнята. ― У меня нет опыта с…
Он пытается сказать мне, что он девственник? Я придаю лицу выражение, чтобы глаза не вылезли из орбит.
― Ты никогда не…
Я делаю движение рукой возле промежности, надеясь, что он поймет, что я имею в виду секс.
― Черт, нет. Я не девственник. Имею в виду, что я не трахаю новую цыпочку каждые выходные, как некоторые люди. ― Лицо Ретта становится красным. ― Я имел в виду, что у меня нет опыта общения с такими, как ты.
Мое сердце проваливается в пустоту в животе.
― Что это значит?
― Я не…
Как один из его горячих товарищей. Как Тэд, у которого больше внешности, чем настоящий талант, данный Богом. Как те самоуверенные парни из братства, которые всегда ко мне клеятся. Как и любой стереотипный спортсмен, о котором вы читали, создающий нереалистичные ожидания для женщин и, по-видимому, мужчин.
Мы снова замолкаем, звук моторной лодки на заднем плане, несущейся по воде, отражаясь в темноте.
― Может, именно это мне в тебе и нравится. ― Я делаю большой глоток воды, покачивая лед. ― Мне трудно поверить, что ни одна женщина никогда не хотела быть твоей девушкой. Может, ты просто не дал никому шанса.
Мои мысли возвращаются к Монике, и я хмурюсь.
Ретт смеется, и его смех эхом разносится по лесу.
― Поверь мне, не то чтобы я не хотел, особенно в те годы, когда мои гормоны бушевали.
Я с интересом наклоняюсь вперед.
― А сейчас они бушуют?
― О да, конечно. ― Парень снова расслабленно смеется. ― Сильно.
Он такой милый, когда улыбается.
Сексуальный.
Таймер на его телефоне отключается, уведомление раздражает, в сочетании с вибрирующим тональностью. Мы встаем. Направляемся в дом, где нас приветствует запах пиццы.
В животе урчит.
― Хочешь посмотреть кино, пока мы едим?
― Конечно.
― Ты устроишь, пока я подготавливаю все?