Лорел останавливается на некотором расстоянии позади, достаточно близко, чтобы я мог видеть пар, поднимающийся от ее рта, когда она вдыхает и выдыхает, теплые выдохи смешиваются с холодом.
Мы стоим в тишине, пока она сверлит взглядом мою грудь, и я вижу, как она решает, что сказать, глядя на те же широкие плечи, которые уже несли столько бремени в этом году.
Она делает еще одну попытку.
— Прости, что солгала. — Когда я не отвечаю, она продолжает: — Нам это показалось забавным.
Мое тело напрягается.
— Забавным?
— Я видела тебя и твоих товарищей по команде в блинной в тот день, когда они кинули тебя со счетом. Была там со своим соседом Донованом, наблюдала. — Она выпаливает это очень быстро: — Затем моя кузина принесла один из этих ужасных плакатов на обед, который мы устраиваем каждую неделю, и практически подначила меня написать тебе.
— Подначила? — невозмутимо отвечаю я.
— Да, но это звучит хуже, чем есть на самом деле, потому что, как только мы начали разговаривать и поняла, что ты действительно хороший парень, я почувствовала себя ужасно.
— Потому что я хороший? Что, если бы действительно был мудаком? Ты бы оправдала это по-другому?
— Я совсем не это имела в виду.
Смотрю на улицу, мимо нее, в темноту.
— Что ж, я рад, что все смогли посмеяться. Ха-ха.
— Знаешь, Ретт, тебе не обязательно всегда быть таким милым с девушками. Некоторые из нас этого не заслуживают.
— Это самая тупая, бл*дь, вещь, которую я когда-либо слышал.
Она делает еще одну попытку, переминаясь с ноги на ногу и дрожа от холода.
— Некоторым девушкам нравятся засранцы.
— Неужели?
— Да.
— Тогда, может быть, тебе стоит вернуться на вечеринку, чтобы найти его, и позволить мне уйти, не заставляя меня чувствовать, что здесь кретин я, а не ты.
— Это не то, что я пытаюсь сделать! Почему бы тебе просто не принять мои извинения?
— Потому что ты так говоришь? — Я фыркаю еще противнее, чем намеревался. — Потому что ты красивая?
— Нет, потому что мне очень жаль!
— Я не хочу принимать твои гребаные извинения, поняла? Для меня это ни хрена не значит.
— Не думаю, что ты стоял бы здесь, если бы это ничего не значило, Ретт.
— Ты ничего обо мне не знаешь, — тихо бормочу я.
— Может, я и хочу. Тебе это не приходило в голову?
Мне нечего на это ответить, потому что я ей не верю. Она просто красивая, избалованная девочка, которая хочет добиться своего, и не могу поверить, что все еще стою здесь и слушаю ее нытье. Я удивлен, что она не пустила слезу.
Похоже, она из таких.
— Скажи что-нибудь, Ретт, — раздраженно требует Лорел, топая ногой. —