Дерьмово — это еще мягко сказано. Мои родители, в особенности отец, были так чертовски злы, что весь звонок был в основном его гневом. Он разозлился, и это понятно.
— Я все ждал, когда ты позвонишь, — сказал папа вместо приветствия, когда я набрал его после победы.
— Ты уже видел?
— Да, Ретт, — сказал он саркастически. — Я уже видел. Мы проверяем выписку с твоей кредитной карты и твоих братьев несколько раз в неделю. Я уже несколько дней жду, когда ты позвонишь и просветишь меня.
В трубке повисла мертвая тишина, пока я подбирал слова, чтобы объясниться.
— Нас было пятнадцать человек, и мы пошли обедать всей командой…
— Они сунули тебе счет, — перебил он без тени веселья в голосе.
— Да.
Мой старик фыркнул в трубку.
— Этого бы не случилось, если бы…
— Если бы я не перевелся? Да, я знаю. — Потому что мои родители никогда не упускают случая напомнить мне о своем разочаровании тем, что я в Айове.
— Полагаю, этим летом ты будешь работать.
— Мне не придется. Мои соседи по комнате делят мою половину арендной платы, чтобы компенсировать деньги.
— Не в этом дело, Ретт.
— Но, папа…
— А я позвоню твоему тренеру. Это дедовщина полная чушь, ты понимаешь это? Твоя мать вне себя от беспокойства. Что еще они с тобой сделали?
Я плюхнулся на свое место в автобусе, понизив голос.
— Папа…
— Что за операцию они там проводят? — спросил он, повышая голос.
— Папа…
— Не папкай мне, Ретт. Я звоню твоему тренеру. Такого рода дерьмо никогда бы не потерпели в университете Луизианы.
Ничто из того, что скажу, не заставит его передумать, потому что я бросил отличную школу, чтобы стать частью прославленной команды борцов NCAA, чтобы получить больше возможностей, больше внимания и больше стипендиальных денег, и мои родители никогда не позволят мне пережить это.
Я пытаюсь выкинуть из головы весь разговор, стараюсь не обращать внимания на раздраженный, разочарованный голос отца.
Гандерсон смотрит на меня поверх сиденья.
— Скажу так: это хорошо, что я так далеко и не могу поехать домой на перерыв. Мой отец убьет меня.
— Слушай, это отстой. Я понял. — Гандерсон немного колеблется, наклоняется ко мне и обводит взглядом автобус, словно пытается хитрить. — Но давай сменим тему, мы поговорили с парнями…
Господи Иисусе, ну вот, началось.
Жду продолжения.
— Мы говорили обо всех твоих проблемах с девушками и хотим помочь.
— Моих проблемах с девушками? — У меня нет проблем с девушками…не так ли? — У меня нет проблем с девушками, единственные проблемы, которые у меня есть, это то, что вы вмешиваетесь в мои дела.
— Просто выслушай, пока у тебя не начался предменструальный синдром, ладно? Нам нужно кое-что сказать, точнее, записать.