На лице Даге тут же появилось горькое сожалеющее выражение, и он принялся неспешно объяснять:
— Видишь ли, как-то раз в прошлом я слегка перегнул палку со своими насмешками над тобой, и тогда ты точно также принёс мне чашку кофе под вечер. На следующее утро у меня разыгралась такая диарея, что я даже на самолёт сесть не смог, и мне пришлось отложить одну очень важную миссию.
…Цзянг Шую, ты и впрямь нечто! Ты даже осмелился подмешать Даге слабительное. Мой триумф в виде фингалов под глазами Даге меркнет в сравнении с этим!
— И это притом, что тебе тогда было всего лишь двенадцать лет, — лицо Даге слегка перекосилось, словно от внезапной головной боли. — Когда ты недавно пришёл ко мне с кофе, на твоём лице была точно такая же улыбка, что и в тот раз, поэтому я не осмелился его выпить.
Получается, меня подставил Шую из прошлого. Где это слыханно, чтобы человек смог настолько сильно споткнуться об самого себя?
— Однако я не буду отрицать, что меня действительно посещала мысль о том, что ты мог мне что-нибудь подмешать, — Даге на миг затих, после чего продолжил. — И сейчас я не имею в виду нечто безобидное вроде слабительного.
Я невольно вздрогнула.
— Честно говоря, если бы ты не рассказал мне о Гуан Веюн, мы с Шуюн, вероятно, никогда бы не заметили, что с тобой что-то не так. Мы бы так и продолжили всё сваливать на потерю памяти, — подметил Даге, криво усмехнувшись. — Так что твоё признание, можно сказать, посадило семя сомнения в моей душе, что время от времени начинало прорастать. Полагаю, именно поэтому после того инцидента, когда я застал тебя копающимся в могиле иного, я начал воспринимать всё слишком близко к сердцу и позволил себе лишние мысли. К тому же я думал, что это просто чашка кофе, и оттого, что я его вылью, беды не случится.
С этим не поспоришь. Если бы это действительно была лишь обычная чашка кофе, никакой проблемы бы не возникло. Вот только это означало, что подозрения в мой адрес уже пустили корни в его душе. Теперь вопрос был лишь в том, возрастут ли они ещё больше и дадут ли плоды.
Тогда у меня по-прежнему была надежда, что Гуан Веюн действительно является прежним воплощением Цзянг Шую, что я лишь временно забыла о своей бытности Цзянг Шую, что на деле я самый настоящий Цзянг Шую!
Но Цзянг Шую всё же умер, и теперь моё сердце сковал лёд даже холоднее моей собственной способности.
— Шую, — Даге посмотрел на меня очень серьёзным взглядом, — многие люди выживали даже после клинической смерти. Или ты хочешь сказать, что все они уже не те, кем были раньше?