- Что ты! Я ее на плечо посажу и унесу хоть на край света. Ну, правда, верткая, поворотливая то есть, и по хозяйству, и в поле, и так... Очень она переживает за мою дурацкую неприятность.
- Обойдется.
- А Настя уродилась три кило шестьсот. Наверно, значит, в меня... Под заднее колесо вон тот плоский камень подложи. Да заткни его покрепче. Не так. Вот как надо его заткнуть. Теперь давай пробовать. Экзамен нашему труду... Пожалуй, попробуем без твоего мотора. А то она опять вниз полезет. И давай так: ты садись за мою баранку, а я твою машину сзади подтолкну, так будет вернее.
Через три минуты обе машины - и его и моя - стояли на главной колее. Это тоже был не асфальт, и, может быть, скоро опять сидеть в грязи. Но пока мы выиграли у дороги наше маленькое сражение.
- Ну вот, а ты говорил! - Серега надел на себя стеганку, отряхнув ее от земли, убрал трос и поломанные лопаты в кузов. - А ты говорил: "Не вылезем!" Кто сильнее: человек или дорога?
Давясь словами и покраснев (хорошо, что в темноте), я промямлил, протягивая Сереге бумажку:
- Вот!.. Как договорились. Уговор дороже денег. (В последний момент и четырех рублей мне показалось мало, и я прибавил еще один мятый рубль.) Вот! Без вас мне бы никак...
- Ладно! Не возьму. Вместе работали. Убери. А здорово мы ее, а? Одной земли кубометр вынули. Да покрышечные работы, мощение камнем на участке в четыре метра... Слушай-ка, давай заедем ко мне? Марусю поглядишь, Настеньку... Яблочки моченые с прошлого года держатся. У меня ведь погреб.
Я ехал вслед за грузовиком и думал, как неожиданно может раскрыться всякий человек, какими неожиданными гранями может он вдруг сверкнуть, если жизнь повернет его так и эдак.
А может быть, и тот прохожий с можжевеловой палкой, рядившийся за три рубля, может, и он в конце концов позвал бы меня есть моченые яблоки?
1963