— Потому что плохо вижу.
— Какой ужас! — выдохнула девушка и, осторожно помахав перед моим лицом, спросила: — А руку мою видишь?
— Всю тебя вижу, — улыбнувшись, ответила я. — Потому что ты стоишь близко. Но если ты отойдешь, я перестану видеть твое лицо и одежду. Это называется близорукость.
— Какой кошмар… — повторила Флана. — Не знаю, что я бы делала, будь у меня плохое зрение. Я бы тогда не смогла летать…
— Ко всему можно привыкнуть. Я не знала, что женщины могут быть всадницами. Мне говорили только о мужчинах.
— Великая мать не разрешает мэзам летать, ведь это опасно, а жизнь мэзы священна. Но я четыре года как пустую, да и регулы у меня редкие, так что мэза из меня вряд ли получится. Вандерия позволила мне учиться у всадников, чтобы я нашла иное счастье в жизни. Мой ребенок – мой гуи, а моя жизнь – это полет. Я служу своей Мэзаве так же усердно, как и любая женщина, но по-другому.
— Четыре года пустуешь… это значит, не беременеешь?
— Ага.
— Сколько тебе лет, Флана?
— Девятнадцать, — с готовностью ответила она. — А тебе?
— Двадцать три.
— О-о, ты совсем не намного меня старше! Ты тоже долго пустуешь? Поэтому была декоративкой? Прости, я не должна была спрашивать… но ты покажешь мне клеймо?
Я приспустила рукав рубашки и показала девушке клеймо. Пока она разглядывала его, я обдумывала ее слова. С пятнадцати лет она пытается забеременеть… Не просто ведет половую жизнь, а именно пытается забеременеть. Почему, почему меня занесло в отсталый мир, где женщин мало и все они инкубаторы?
Флана протянула руку и потрогала мое клеймо; отметина хорошо выделялась на коже. Поводив пальчиком по границам клейма, девушка спросила:
— Ты кричала?
— Нет.
— Правда не кричала?
— Правда.
— Брешешь. Мне на бедро как-то капля раскаленного масла упала, так я взвизгнула как свинья.
— Брешешь, — повторила я за ней. — Ты вон какая крепкая да здоровая, к тому же с гуи дело имеешь. Тебе хоть сто клейм поставь, не пикнешь.
— Орать буду и плакать, — заявила весело Флана, поднимаясь надо мной скалой.
— Не-а, — возразила я, сложив руки на груди.
— Не веришь мне?
— Не-а.
— Ну и дура.
— Да, не умная.
Эта невероятная амазонка сверкнула своими глазами-льдами и улыбнулась. Зубы у нее были такие же белоснежные, как у Зена. Зен… Еще один человек-обладатель эффектной внешности, который умудряется в условиях этого мира оставаться белозубым, здоровым и вообще – оставаться в живых. Эти двое, Зен и Флана, явно выиграли в генетическую лотерею.
— Хотела бы я быть такой же сильной, — не скрывая зависти, протянула я. — Ты своими руками железо гнуть можешь.