Слишком много всего случилось за короткое время. Очень личного, очень важного для него. Да и собственная реакция на девушку, что сейчас была гостьей в его доме, заставляла задуматься.
Сейчас, когда дом утих, когда его покинули Норт, а за ним и Эллохар вместе с Тьером, Артан ловил самого себя на том, что ожидает тихих шагов на лестнице. Казалось бы, он выложился на полную, сначала в катакомбах, потом проводя запретный ритуал, завтра начинается новая неделя и в Некросе, и во дворце. А он сидит и надеется, нет, он ждет, что совсем юная девочка-артефактор спустится разделить с ним тишину перед камином. Артан невесело усмехнулся.
– Ничему тебя жизнь не учит! – отсалютовал он пламени на половину пустым бокалом.
Он не мог не заметить того, что рядом с Неемией ему становится спокойней, что проснулось желание защитить и оградить. Можно было бы просто списать все это на благодарность и признательность за поступки, и отношение самой Мии. Личные артефакты для него, защита дворца, восстановление карты. Даже то, что она напросилась вместе с ними в катакомбы, сейчас казалось знаком судьбы, в которые сам Артан никогда не верил.
Но если бы не присутствие Неемии, узнавшей работу своего дяди и сумевшей выиграть для них время, то и он, и дед смогли бы только увидеть тело леди Айрис со стороны. И ощутить горечь поражения в шаге от возможной победы.
Тихая и обычно молчаливо сосредоточенная девушка, чье присутствие оказалось судьбоносным, так рявкнула, что на мгновение оторопели даже лорды. Впрочем, лорд Веридан почти тут же прокомментировал, что вот что значит, девочка выросла вдали от двора, что с лордами, что с деревенскими конями, и главное, что все слушаются.
С появлением Мии, в его жизнь словно добавили хаоса. Но этот хаос был не во вред. Как будто он жил, боясь выйти на свет и вдохнуть полной грудью уже несколько лет. Страсть, появившаяся в его сердце с пробуждением пламени и зовом крови кошки Хаоса, только обожгла его душу, заставив возвести вокруг себя стены отчуждения и непрошибаемого спокойствия.
Только в настоящей жизни этого спокойствия нет. Кому как некроманту это знать. Вспоминая сейчас короткий момент, когда он закрывал собой Мию, прижимая девушку к себе, он снова почувствовал желание сберечь, а не присвоить, как это было с Риаллин. Не было вожделения, что отравляло собой каждую минуту нахождения рядом с Рией. А вот несвойственную для себя нежность он заметил сразу.
И страх. Боязнь напугать, превратиться в чудовище, лишающее покоя и свободы. Он не знал, что делать с только зарождающимися чувствами. Но точно был уверен, что не хотел бы увидеть страх в бирюзовых глазах, в которых сейчас было только доверие и озорные искры природного любопытства.