— Мне нет резона причинять тебе вред, — женщина отступила и глянула на меня устало. — Ты и я, мы неразлучны. И ты так драгоценна, что лягу костьми, но сберегу тебя. Любой ценой. Уже тысячу лет как, не рождалось в этом мире ни одной шур. А те, кто приходили в этот мир из других, всегда умирали. Жители этого мира так и останутся несчастными, без тебя. Одной меня мало. Ты даже не представляешь, как тосклива и горька жизнь людей без шур, дорогая. Потому я хочу понимать, откуда ты. Что с тобой случилось и все подробности твоего замужества. Если надо будет пойти против Повелителя мёртвых, я пойду.
— Он рассказывал про свою семью, — хмуро отозвалась на это. — И ничего хорошего не говорил. Вы никто не признавали его и игнорировали. Теперь ты хочешь пойти против него. А я не хочу этого…
— Тогда почему ты не торопишься вернуться к нему? — задала заковыристый вопрос дама. — Или как и любая Светлая, не можешь долго рядом находиться? И как он тебя не угробил дыханием Тьмы? Мы, детьми, не могли к нему и на шаг подойти, настолько силён он был. Только отец ненадолго дыхание его силы выдерживал. А когда Дронд научился контролю, было уже поздно… Он никого не хотел подпускать к себе. Потому я так и поражена… Птица шур и Повелитель мёртвых. Невозможное сочетание. Но ты жива, вопреки тому, что находилась какое-то время рядом с ним. И у тебя такой браслет… Удивительно просто.
— Я не уверена, что будет правильно посвящать кого бы там ни было в подробности моей семейной жизни. От вашей семьи я кроме огорчений, ничего не видела. И тебе не доверяю, — высказала всё, что надумалось и накипело за этот короткий промежуток времени и замолчала.
— Хорошо, спросим у отца, — решилась дама и вздохнула. — Чем же это тебе и Дронд, и остальные насолить успели, что ты теперь от простого участия с ужасом отшатнуться готова?
— Тем, что поспорили на меня как на вещь, и решили, что мёртвая я им нужнее, чем живая, — буркнула раздражённо и отвернулась от женщины, притворившись, что разглядываю роспись на стенах храма.
— Вот как? — недобрый огонёк загорелся в синих глазах и Богиня рявкнула: — Отец!
— И чем ты опять недовольна? — услышала я знакомый голос и вздрогнула, тут же прикрыв уши.
Слышать, о чём они там разговаривать собираются, не хотела. Возможно, это было по-детски, но я зажала руками ушки и насупилась.
— Алина, — с укоризной произнёс свёкор и отвёл мои руки от ушей. — Зря… А я как раз хотел объяснить тебе, почему не стоит так сильно обижаться на Дронда.
— И почему же? — фыркнула, сложила руки на груди и задрала нос повыше, показывая, что не поверю ни единому слову.