Но прежде предстоял разговор с Ростиславом, во время которого хорошо бы намекнуть сыну великого князя, что не надо откалываться от Союза и что наш род на такое не согласится.
Хорошо бы… Вот только теперь я не знал, что делать. Если до сегодняшнего дня я имел какое-то влияние в семейном совете, то сейчас оказался полностью отстранён от дел, а значит, судьба рода будет решаться без моего участия. Но Союз требовалось сохранить — этой идеей я проникся всей душой и намеревался сделать для этого всё возможное, что от меня зависит. Но что можно сделать, когда ты — никто? Моей силы оказалось недостаточно, чтобы стать авторитетом в глазах старших членов рода. Я был слишком молод, к тому же в наше время деньги и состояние ценятся гораздо больше, чем высокий энергетический ранг.
Есть лишь одна возможность обрести авторитет и войти в семейный совет: разбогатеть и завладеть значительной долей в родовой корпорации. Иначе так и останусь никем. Был, конечно, и другой путь: пойти учиться в школу госбезопасности и посвятить жизнь борьбе со всевозможными заговорами и государственными преступлениями. Такой вариант тоже рассматривался, но перспектива работать на правительство душу не грела. Помочь чем-то — это одно, становиться частью системы, винтиком, инструментом в руках властей — совсем другое. Сейчас я был относительно независимым человеком и намеревался таким оставаться и впредь.
— Да ладно, ерунда всё. Расслабься, — произнёс Лёха, выдержав паузу. — Всё решится. Ты, кстати, чем займёшься-то с осени? В нашу академию пойдёшь, да?
— Не знаю, не решил пока, — ответил я, не желая вдаваться в подробности.
— А я знаешь, что хочу сделать? Вот сдам сейчас экзамены — поеду в спецотряд.
Я вопросительно посмотрел на брата: он серьёзно или прикалывается?
— Воевать, что ли хочешь? — спросил я.
— А хоть бы и воевать, что такого? Витя Тучков тоже поедет, если родители разрешат. Вот мы и думаем. Там ещё и платят, между прочим.
— И много платят?
— Мало. Тысяч двести в месяц, наверное, если ты не офицер. Но я же не за деньгами еду. Зачем мне деньги, если наследство будет? Я князь или кто? Наши предки воевали, а чем мы хуже?
Я хмыкнул. То ли Лёха не такой уж и раздолбай, каким я его считал всё это время, то ли… просто с жиру бесится. Устал от пьянок и клубов, вот и захотелось экзотики. Если верить словам Оболенской, спецотряд был чуть ли ни летним лагерем для знатных отпрысков. Это для простого солдата армия — ад, а этим оболтусам — тусовка с экстримом. Аристократическая молодёжь в большинстве своём не стремилась служить, но романтизация войны и боевых подвигов всё же была распространена в их кругах, поэтому всегда находились смельчаки, желающие проверить себя на прочность, показать свои силы. Такие-то и ехали в спецотряд.